— Постой, ты думаешь, что это…

— А что же еще? «Дарят красочные сны и вдохновение», ишь ты! А болезни лечат потому, что в таком состоянии на них попросту плевать, — горячился юный сокол. — Еще и первую дадут по бросовой цене, а последующие за дорого, чтобы покупатели и последние сапоги заложили. Нет, за такое только головы рубить.

Через три ряда Рагнар оживился, увидев у очередной бабки ведро с розгами.

— Берите, мужчина, для воспитания детей самое нужное в хозяйстве! Крепкие, сносу им не будет! — расхваливала свой товар хозяйка.

Седой сокол с плотоядным интересом покосился на Гелиоса с Дарреном. Те моментально засмеялись, понимая, что командир тоже веселится.

— Посмотрите на мой товар, — вдруг высунулся из-за соседнего прилавка пузатый мужик. — Я каждую вручную обрабатываю, секут так, что слезы из глаз, хотите — проверьте!

Рагнар удивленно крякнул и позволил увести себя вглубь открытого шатра, где от разложенного товара разбегались глаза.

— У нее не берите, — увещевал торговец, — Она ивняка за углом наломала, в соленой воде вымочила и продает, то ж разве дело? Вот у меня товар, так товар, с маслом отшлифованный, прутом медным укрепленный!

— И вы этим детей наказываете? — непонимающе хмурился Рагнар.

— А что такого? — удивился мужик. — Наши предки не зря говорили, что розгу беречь — дитя портить! Мы столько лет от истоков своих жили отвернутыми, потому и плохо нам было. А сейчас хорошо живем, не тужим! Дитя воспитано должно быть, а как иначе? И лучше до тех пор, пока поперек лавки лежит, а не вдоль.

— Хмммм, — командир снова посмотрел на подчиненных. — А если опоздал с воспитательными методами, и дитя непослушное уже и вдоль на лавке не помещается?

— Это плохо, — осуждающе покачал головой торговец. — Сыновья отца должны почитать и уважать, а не хихикать за его спиной, подобно девкам гулящим.

Молодые соколы возмущенно надулись, но мужик уже не смотрел на них, он с азартом копошился в куче тряпья, висящего на стене.

— Вот, как раз для разрешения вашей напасти, — и он с видом заговорщика протянул Рагнару добротный кожаный ремень с металлической пряжкой. — Правда, за него меня по голове не погладят, он из шкуры зверя сделан, но вы его близко не показывайте никому, говорите, что сшито из одобренного господами Великими заменителя кожи. Ремень утяжеленный по всей поверхности металлическими набойками, ваших лбов здоровых воспитывать им — самое то…

— Как интересно! — Рагнар обвел задумчивым взглядом присмиревших парней. — А еще один у вас найдется?

Через несколько минут командир с довольным видом вышел из шатра, держа в руках тканевую сумку с двумя кожаными узорчатыми ремнями. Гелиос с Дарреном плелись следом с таким видом, как будто в конце пути их ждала показательная порка на площади перед сценой.

— Рагнар, ты нас будешь этим… уму-разуму учить? — не выдержал, наконец, рыжий.

— Нет, уму-разуму, надеюсь, вы и без этого научитесь, — хмыкнул Рагнар, а потом не выдержал и расхохотался. — Расслабьте булки, остолопы, я никогда в жизни подчиненных не порол, и не собираюсь начинать. Но взял для вас, правильно догадались. До нашего шатра дойдем и наденете, а то джинсы купили себе человеческие, а ремни — нет. Хоть бы у меня спросили сначала, как их носят. А то стыда не оберетесь, если на сегодняшней гулянке перед девками земными штаны потеряете.

Через три прилавка остановилась уже Алиса, увидев разноцветные вышитые платья из тонкого льна, колышущиеся под легким ветерком, как бутоны диковинных цветов.

— Бери любое, какое нравится, на цену не смотри, — тут же шепнул на ухо Индра.

— Да ну, — смутилась девочка. — Тут все такое дорогое!

— Мы еще не поженились, а ты уже мои деньги считаешь? — подмигнул принц.

— Кто, я? — опешила Алиса и тут же покраснела. — Нет, я бы в жизни не стала так делать…

— Вот и не делай, — улыбнулся сокол. — Выбирай любое, говорю же. Еще я на нарядах своей невесты не экономил!

Сконфуженная и обрадованная Алиса рванула к платьям. После недолгих раздумий она остановилась перед двумя — нежно-сиреневом, с цветочками по подолу и зеленом, с вышитыми на груди непонятными знаками. Такие же были у мамы в старых учебниках с институтских времен.

— Какое лучше? — спросила она у стоящего около торгового шатра Индры.

— Первое, — не задумываясь, ответил тот.

— Ты ведь даже не взглянул, как следует, — ласково упрекнула девочка.

— А чего глядеть? У второго на груди «задница» написано, еще не хватало такое на себя надевать.

— Чего-чего написано? — охнула Алиса, машинально отодвигая от себя зеленое платье.

— Вот, смотри, — и сокол ткнул пальцем в буквы. — Это древнерусский язык, в нем этим словом называлось то, что человек оставляет после себя наследникам. То есть, богатство какое-то, может, дом или землю. Крыло даю на отсечение, что швея сие художество вышила для привлечения денег тому, кто его носит, потому что якобы предки завещали. Но читать на древнерусском она не умеет, вот и лепит… части тела, одни на другие.

— А давай спросим, — и Алиса обратилась к разморенной жарой торговке. — Простите, пожалуйста, а эти обережные надписи для чего служат?

Та моментально очнулась от дремоты, признав платежеспособных, хоть и несовершеннолетних покупателей.

— На достаток в семье, деточка, — охотно объяснила тетка. — Чтобы деньги всегда водились.

— Ага, после того, как все другие родственники благополучно уйдут в лучший мир, — шепнул Индра, и Алиса подавилась смешком.

Выбор платья после ответа хозяйки стал очевидным, потому что цветочки точно не несли в себе никакого скрытого смысла. Юный принц расплатился, Алиса обняла бумажный сверток, перевязанный шелковой ленточкой, и тут же побежала к остальным — хвастаться новым нарядом.

Прилавок с платьями был предпоследним, компания снова вышла к сцене, перед которой бурлила толпа. Гости фестиваля внимали парню в расшитой рубахе и с длинными волосами, читающему с дощатого помоста стихи.

— Русь не за конная, а ис конная, славная к Ра, к рунам веденная! — с патетическим надрывом вещал поэт. Публика охотно внимала, но хлопала жиденько.

— Это что за устное народное творчество? — удивился Даррен, пощипывая купленную на углу сладкую вату. — Почему он так косноязычно говорит?

— А это новые правила языка, — объяснила, посмеиваясь, Илона. — Точнее, старые, от предков пошедшие. Якобы Русь раньше была истинной и слово «радость» славило бога Ра, а потом ввели закон, и наступило мракобесие… Они много чего говорят, это я просто навскидку вспомнила.

— Да не было такого, — возмутился Рагнар. — Что я, не помню, как ваша речь формировалась? И при чем тут Ра, его ваш народ в древности и знать не знал!

— Я