— Он собирает радиотелефоны, а не мышеловки, — сказала Фрэн.

— Нет, это не конструктор. Эта штука продается в готовомвиде. Может быть, он что-то в них менял. Это очень похоже на Гарольда. Помнишь,как Стью ругался по поводу плохой связи, когда они вместе с Гарольдом и Ральфомискали Матушку Абагейл?

Она кивнула, но что-то в этих обрывках проводов по-прежнемусмущало ее.

Ларри уронил коробку на пол и произнес фразу, котораяпозднее показалась ему самым ошибочным заявлением за всю его жизнь.

— Это не имеет значения, — сказал он. — Пошли.

Они поднялись по лестнице, но на этот раз дверь в кухнюоказалась закрыта. Она посмотрела на него, и Ларри пожал плечами.

— Отступать уже поздно, так ведь?

Она кивнула.

После того, как дверь была взломана, Ларри подобрал с полаотлетевший засов.

— Я поставлю эту штуку на место, и он никогда ничего незаметит. Надо только найти отвертку.

— К чему лишние хлопоты? Он же все равно заметит разбитоеокно.

— Правильно. Но если засов на двери окажется нетронутым, он…чего это ты улыбаешься?

— Засов ты может и прикрутишь. Но как ты собираешься закрытьего с обратной стороны двери?

Он призадумался и сказал:

— Господи, женщин, которые слишком много о себе воображают,я ненавижу больше всего на свете. — Он швырнул засов на кухонный стол. — Пошлипосмотрим под кирпичом.

Они вошли в темную гостиную, и Фрэнни почувствовала растущеебеспокойство. В прошлый раз у Надин ключа не было. Но на этот раз она можетвернуться с ключом. Какая это будет горькая шутка, если первой обязанностьюСтью в качестве судебного исполнителя окажется арест его собственной жены занезаконное проникновение.

— Этот? — спросил Ларри, указывая пальцем.

— Да. Поторопись.

— Так или иначе, скорее всего, он его перепрятал. Гарольддействительно перепрятал дневник. Но Надин положила его на старое место. Ларрии Фрэн ничего об этом не знали. Когда Ларри приподнял кирпич, в открывшемсяуглублении они увидели толстую тетрадь.

— Ну что, — спросил Ларри. — Долго мы будем на нее смотреть?

— Бери ты, — сказала Фрэн. — Я даже не хочу к нейприкасаться.

Ларри взял тетрадь и стер пыль с обложки. Он пролисталнесколько страниц. Гарольд писал тонким фломастером. Почерк у него был оченьмелким. Абзацев не было.

— Нам потребуется три дня, чтобы все это прочитать, — сказалЛарри и стал перелистывать дневник.

— Подожди, — сказала Фрэн и протянула руку, чтобы вернутьсяобратно на пару страниц. Там непрерывный поток слов прерывался смело очерченнымтреугольником. Внутри было написано нечто вроде девиза:

«Следовать своей звезде — это значит подчиняться воле болеевеликой Силы, воле Провидения; но это не исключает того, что сам акт следованияэтой воле является стержневым корнем еще более могущественной Силы. Твой БОГ,твой ДЬЯВОЛ владеет ключами от маяка; я так долго мучился этим в последние двамесяца; но каждому из нас он дал возможность отправиться в ПЛАВАНЬЕ.

ГАРОЛЬД ЭМЕРИ ЛАУДЕР»

— Извини, — сказал Ларри. — Это за пределами моегопонимания. Ты что-нибудь уловила?

Фрэн медленно покачала головой.

— По-моему, Гарольд хочет сказать, что быть ведомым можетоказаться настолько же почетно, как и быть ведущим.

Ларри снова начал листать тетрадь, наткнувшись еще на четыреили пять обрамленных в рамку максим, под каждой из которых большими буквамибыло написано полное имя Гарольда.

— Ну и ну, — воскликнул Ларри. — Посмотри-ка на эту, Фрэнни!

«Утверждают, что гордость и ненависть — два основныхчеловеческих греха. Но так ли это? Я предпочитаю думать о них, как о двухосновных добродетелях. Отказаться от гордости и ненависти означает согласитьсяс тем, что ты должен измениться во имя мира. Сохранить же их в себе — кудаболее благородно; это означает, что мир должен измениться во имя тебя. Япустился в великую авантюру.

ГАРОЛЬД ЭМЕРИ ЛАУДЕР»

— Эта мысль могла родиться только в очень неспокойной душе,— сказала Фрэн. Ей стало холодно.

— Это как раз тот тип мышления, который и вверг нас во всюэту катастрофу, — сказал Ларри. Он быстро перелистнул страницы на начало. — Небудем терять времени. Посмотрим, что мы можем из этого извлечь.

Они прочли первое предложение, положив дневник между собой,как дети на уроке пения. Изо рта у Фрэн вырвался приглушенный возглас. Онаподалась назад и прикрыла рот рукой.

— Фрэн, мы должны взять это с собой, — сказал Ларри.

— Да…

— И показать Стью. Не знаю, прав ли Лео насчет того, что ониперешли на сторону темного человека, но нет никаких сомнений в том, что Гарольдопасно возбужден. Ты и сама это видишь.

— Да, — повторила она. Она почувствовала себя на граниобморока. Так вот как заканчиваются эти истории с дневниками. Она словно зналаоб этом с того самого момента, когда увидела в своем дневнике шоколадныйотпечаток. Только не потерять сознания, — повторяла она про себя.

— Фрэнни? С тобой все в порядке?

Голос Ларри. Откуда-то издалека.

Первое предложение дневника Гарольда: Самым большим наслаждениемдля меня в это восхитительное пост-апокалиптическое лето станет убийствомистера Стюарта Мудозвона Редмана; может быть, ЕЕ я тоже убью.

Никто не ответил ей на стук, но ведь внутри мог оказатьсяэтот глухонемой. Ты можешь барабанить в дверь хоть до посинения, но он всеравно тебя не услышит. Придав своему лицу приятное выражение и заготовивизвинительную фразу, Надин вошла в дом.

Она поднялась по лестнице. Гарольд сказал ей, что скореевсего они соберутся в гостиной. В южной части этой огромной комнаты она нашлато, что искала, — большой шкаф, который Ральф не успел еще разобрать. Рядамивисят пальто на вешалках, а сзади все завалено обувью, перчатками и зимнимишерстяными вещами.

Она быстро достала из сумки консервы. Они служиликамуфляжем, а под ними лежала коробка с динамитом и радиотелефоном.

— Если я положу эту штуку в шкаф, сработает ли она, какнадо? — спросила она вчера у Гарольда. — Не будет ли взрыв слишком слабым?

— Надин, — ответил Гарольд, — если устройство сработает — ау меня нет причин в этом сомневаться, — то оно разнесет дом, и холм, на которомон стоит. Так что положи его в какое-нибудь укромное местечко и не забивай себеголову всякой чепухой. Все будет, как в старой сказке о портном и мухах. Одниммахом — семерых убивахом. Только в данном случае мы имеем дело с политическимитараканами.