скорую руку новый кабинет с сомнительным мандатом тем не менее подписал Арушские соглашения, и прожил после этого только один день. РПФ, уверенный в скорой победе, выдвинул самые жесткие требования. Хабиаримана, чувствуя свою обреченность, согласился на ультиматум. Хуту непросто было смириться с Арушскими соглашениями. Хотя правительство так и не пустило во власть радикалов. Вероятно, это была ошибка (хотя это ясно только сейчас, а не тогда). Если бы соглашения вступили в силу, MRND потерял бы контроль над правительством. Но хуже всего пришлось бы армии. Она стала бы на 60 % хуту, на 40 % РПФ, а офицерский корпус разделился бы 50 на 50, что означало бы демобилизацию с последующей безработицей для более 20 тысяч военнослужащих хуту всех званий, большинство из которых были детьми из неимущих семейств. Против этого возражали не только «ястребы» хуту, сам Хабиаримана обращался за помощью к радикалам, чтобы те помогли ему разорвать соглашения, которые только что подписали его же дипломаты (Jones, 1999). В политическом споре участвовали не две стороны, а три: расколотый оппозицией режим, столь же разношерстная оппозиция хуту и армия эмигрантов-тутси (Gasana, 1995; OAU, 2000: гл. 8; Prunier, 1995: 99). Имплементация договора зависела от способности каждой стороны навязать свою волю электорату. Это мог сделать РПФ с его военной дисциплиной, но к этому были неспособны ни руандийское правительство, ни оппозиционные партии, погрязшие во фракционной борьбе, что напрочь исключало возможность консенсуса. Соглашения предусматривали создание в Руанде умеренного политического центра, но этот центр стремительно разрушался под давлением этнической мобилизации и милитаризации (Khadiogala, 2002: 492). Совет безопасности ООН тоже не поддержал соглашения военной силой. В очередной раз угрозой стало не стабильное и сплоченное или тоталитарное государство, а слабеющая и, в нашем случае, демократизирующаяся страна, вступившая в период раскола и радикализации.

ПЛАНИРОВАЛСЯ ЛИ ГЕНОЦИД?

«МАЛЫЙ ДОМ» И ЕГО НАМЕРЕНИЯ

Большинство исследователей считают, что геноцид, начавшийся в апреле 1994 г., был четко организованной и хорошо спланированной акцией радикальных элит хуту. Хелен Хинтженс (Hintjens, 1999) обращает внимание именно на планирование, которое она упорно сравнивает с нацистским планом Холокоста. Элисон де Форж (Des Forges, 1999: 95-128) утверждает, что генеральный план уничтожения был разработан в 1990–1994 гг., и его отправной точкой послужила агрессия 1990 г. Филипп Рейнтженс (Reyntjens, 1996) указывает, что создание «эскадронов смерти» в 1991–1992 гг. стало генеральной репетицией геноцида. Джерард Пруньер (Prunier, 1995: 168–169) считает, что к середине 1992 г. «план геноцида был вчерне разработан» радикальными конспираторами. Тимоти Лонгман (Longman, 1999: 352) тоже уверяет, что генеральный план существовал, но датирует его начало 1994 г. Схожего мнения придерживался и Международный трибунал по Руанде в Аруше. Поскольку нам хорошо известно, чем все закончилось, появляется искушение задним числом интерпретировать фазы эскалации конфликта как этапы разработанного плана. Но это ошибка. То, что случилось на самом деле, объясняется иначе. Вначале правящий режим потерял сплоченность, а потом и своего главу — президента. Далее был переворот и восстановление власти. Радикализация, о которой раньше никто и не думал, стала неизбежной. Радикальные настроения затронули не только верхи, но распространились и на весь народ хуту. Последовавший геноцид стал вынужденной импровизацией радикальной элиты под давлением сложившихся обстоятельств. Планом А (ассимиляцией) никто всерьез не занимался. Я не одинок в своем мнении (Mamdani, 2001; Mbonimpa, 1999; OAU, 2000: гл. 7). Но прежде чем вынести окончательный вердикт, нам следует поэтапно проследить развитие геноцида.

Большинство исследователей продолжают считать геноцид в Руанде преступлением лидеров MRND — верхушки тоталитарной власти, известной как «Аказу» или «Малый дом» (позже к ним присоединились радикалы движения хуту)[94]. В 1998 г. Трибунал ООН по расследованию военных преступлений вынес обвинительный акт против 18 высших должностных лиц из президентского окружения, виновных в организации заговора. С 1990 по июль 1994 г. они якобы «втайне разрабатывали план по уничтожению гражданского населения народа тутси и руководителей оппозиции, чтобы остаться у власти» (Ubutabera, 28 сент. 1998).

Вторжение тутси заставило радикалов пойти на крайние меры. Некоторые призывали к ликвидации всех тутси как пособников врага: три агрессии тутси за 15 лет требовали более крутых мер, чем принудительная эмиграция, учитывая, что эти эмигранты имели обыкновение возвращаться в страну, но уже с оружием в руках. Только массовое уничтожение могло помочь делу. Радикалы понимали, что они нарушают моральное табу «не убий», но считали эти действия самообороной — защитой мажоритарной демократии коренного «пролетарского» народа.

Принадлежа к классу имущих, заговорщики имели и экономические мотивы. «Малый дом», возник как патрон-клиентская группировка вокруг клана жены президента Хабиариманы. Исследователи древней истории находят оправдание этому феномену, возводя его к традициям Королевства хуту доколониальной эпохи (Hintjens, 1999: 259). «Малый дом» имел своей вотчиной префектуру Гисени, откуда вышла одна треть высших должностных лиц, офицерства, службы безопасности, университетской профессуры. Соседняя провинция Русенгери тоже считалась инкубатором правящей касты (Des Forges, 1999: 47, 71). «Малый дом» не видел для себя угрозы даже в возможном военном поражении, поскольку многопартийная система предусматривала часть властных полномочий и для оппонентов.

Идеологическая власть

Отчасти по идеологическим убеждениям, отчасти следуя инстинкту сохранения власти, члены «Малого дома» радикализировали все четыре ветви власти после вторжения тутси в 1990 г. Резкое поправение политической ситуации произошло после заключения соглашений в Аруше в августе 1993 г. Радикалы (в том числе и заговорщики) рассматривали радикализацию хуту как ответ на прямую угрозу тутси. В сфере идеологии радикализация стала ответом на агрессию врага в октябре 1990 г. В предательстве начали обвинять всех тутси вкупе с теми хуту, которые находились в оппозиции к президенту. Вскоре после событий 1990 г. информационный бюллетень «Кангура», принадлежавший личному секретарю Хабиариманы и начальнику Генерального штаба, обнародовала «Десять заповедей хуту». Эти заповеди запрещали хуту вступать в сексуальные контакты с представителями других рас, требовали «захватить командные посты» в стране и «прекратить щадить тутси». В сентябре 1992 г. новый начальник Генерального штаба (тоже происходивший из Гисени) вместе с полковником Теонесте Багосора (о нем позже) выпустили меморандум, призывавший народ помочь армии «найти врага». Военные не отделяли РПФ от всех тутси, которые «пытаются отвлечь общественное мнение от этнических проблем, подменяя их социально-экономическими проблемами бедноты». Врагами государства были названы тутси, армия Уганды, «свои» тутси, иностранцы, женатые на тутси, «нильско-хамитские племена», «недовольные хуту», безработные, преступники в розыске. В меморандуме не указывалось, какие меры предпримет армия против этих отщепенцев, но между строк можно было прочитать многое. Угрожающая риторика все же была достаточно расплывчатой и неконкретной. Но в ноябре 1992 г. вице-председатель MRND выступил ç поистине уничтожающей речью. Он обозвал руандийских