политическую элиту и в особенности завладеть землей. Тутси начали вытеснять назад в Руанду. Президент Мусевени, опытный политик, избрал соломоново решение: чтобы избавиться от проблемного (и вооруженного!) народа, он помог создать РПФ (Руандийский патриотический фронт). (Mamdani, 2001: гл. 6; Otunnu, 1999). Повстанческая армия перешла границу в октябре 1990 г. (см. карту 14.1). Этот рейд был скверно подготовлен, армию разбили, но в 1991 г. РПФ перегруппировался вдоль угандийской границы и нанес успешный удар по Руанде в 1992–1993 гг. Режим хуту тогда устоял лишь благодаря военной помощи французов.

Война сделала идеологию хуту более расистской. Тутси Руанды снова демонизировались как страшные иноземные захватчики, отобравшие родину у коренного народа хуту. Сумбур и ожесточение боевых действий укрепили позиции радикальных хуту в особенности на северо-западе страны, где народ больше всего боялся происков тутси. Военная цензура, полевые суды, угар милитаристского патриотизма ожесточили многих. Тутси, сочувствовавшие РПФ, и тутси как таковые становились жертвами, обреченными на заклание. Молодежь бросилась на север, чтобы вступить в армию своих соплеменников. В 1990–1992 гг. хуту хлынули на юг, к 1993 г. число беженцев достигло миллиона человек. Почти седьмая часть населения осталась без крова и собственности. Если народы и смешивались, то только в одной форме: тутси, отрезанные от своих наступавшими хуту (Mamdani, 2001: 186–192; Melvern, 2000: 57; OAU, 2000: 6.20). Война шла между двумя старыми традиционными режимами. РПФ считался мультикультурной организацией, но Хабиаримана не хотел терять власть над тутси. Под международным давлением (за примирение были обещаны крупные кредиты) обе стороны в 1992 г. сели за стол переговоров в Аруше, Танзания, где они подписали временные договоренности о взаимных полномочиях (1993 г.).

Но не всякое вмешательство извне шло во благо в политическом или экономическом аспектах. После падения мировых цен на сырье в 1985 г., цена на кофе снизилась вдвое, так же как и цены на олово и чай. Экономика рухнула, и Хабиаримана был вынужден согласиться на жесткую программу структурных реформ, предложенную МВФ и Всемирным банком в обмен на кредиты. Неолиберальная шоковая терапия драматически ухудшила ситуацию, резко сократив доходы населения (OAU, 2000: гл. 5; Uvin, 1998: гл. 4). Недовольство режимом росло. Крестьянство разорялось, что вынуждало сельскую молодежь ехать в города на поиски хоть какого-то пропитания. Национальное революционное движение за демократию (MRND) пыталось создать новые рабочие места, развернув многочисленные национальные проекты. Экономические тяготы усиливали народное раздражение, но не было никакой причины винить в этом тутси, хотя косвенно это угрожало их положению. Неурядицы в экономике ослабляли и дестабилизировали режим, и, как мы знаем, именно такая ситуация является питательной средой этнических конфликтов. Крах коммунизма в мировом масштабе усилил политическое давление западного мира, требовавшего всемерного развития демократии по западному лекалу. Режимы Бурунди и Руанды — в том числе и под внутренним давлением — были вынуждены разрешить другим партиям участвовать в выборах. Как я уже говорил, демократия может усилить этническую напряженность и развязать насилие, если политические партии формируются по национальному признаку. Под давлением Запада в Бурунди в 1993 г. тутси пошли на риск президентских выборов. Партия тутси, возглавляемая президентом, лоб в лоб столкнулась с партией хуту. Элиты тутси были уверены, что «их хуту» не пойдут на поводу у «экстремистов», увы, избиратели поддержали этнически близкого избранника, и кандидат от хуту одержал уверенную победу. Президент тутси честно признал поражение и уступил сопернику бразды правления, чего не сделала армия тутси. Рядовой армейский состав из народных низов очень боялся потерять погоны — свою единственную работу. Им было нельзя уступать хуту на йоту. Президент был убит, в стране произошел военный путч, началось систематическое истребление и хуту, и верных правительству тутси. Политицид вызвал очередную волну эмиграции хуту в Руанду, породив еще одно поколение радикалов, готовых воевать за национальную идею. В 1991 г. в обстановке экономического кризиса и под международным давлением Руанда приняла новую конституцию, где оговаривалась многопартийность. Государство обладало высокоразвитым гражданским обществом, сложными социальными связями, что способствовало созданию политических альтернатив. Ассоциации, партии, журналистика, публицистика процветали и множились (Nsengimana, 1995). Хабиаримана создал свою партию MRND (Национальное республиканское движение за демократию и развитие). Появились и радикальные партии хуту, среди которых выделилась Коалиция защиты республики. Тутси вызывали серьезные опасения у MRND, и в партии вскоре обозначилось радикальное крыло. Политические партии умеренных опирались на классовый интернационализм, в свои ряды они принимали и хуту, и тутси в надежде отвести угрозу войны. Классовой самосознание могло объединить хуту и тутси, повести их на борьбу против эксплуататорских классов, но это расставляло ловушку для умеренных, вовлекая их в опасные игры с враждебным РПФ. В течение многих десятилетий социалистическая модель была привлекательной и полезной для черного континента, но эти времена прошли — коммунизм проигрывал историческую битву в мировом масштабе. Африканский социализм пошел на спад, по мере того как левые политические партии теряли свою классовую сущность, перерождались в клиентелы и вступали в этнорегиональные коалиции в надежде сохранить последние крупицы власти.

В Африке межпартийная борьба часто выливается в уличные беспорядки, где главными зачинщиками бывают молодежные политические движения. Правящая MNRD отпочковала свою молодежную организацию, созданную на основе клубов футбольных фанатов. Их главным предназначением были марши, митинги и разгон антиправительственных сборищ. Засучив рукава, молодые взялись за дело, быстро прошли школу уличного насилия, избиения оппозиционеров и всех, кто мог бы считаться пособниками врагов (Reyntjens, 1995: 57–58; Wagner, 1996: 30–33). Тамбиа (Tambiah, 1996) и Брасс (Brass, 1997) установили корреляцию между альтернативными выборами и общественными беспорядками в Индии, Шри-Ланке и Пакистане, когда в качестве предвыборного аргумента используется толпа наемников, набранная из агрессивных молодых людей. Руандийское общество поляризовалось на фоне внешней агрессии, развала однопартийной системы и укоренившегося насилия. Бациллу насилия несли с собой и избирательные кампании, когда оголтелая молодежь разной политической ориентации вступала в уличные бои в разных городах и провинциях. Тысячи руандийцев поверили в то, что насилие может стать решением всех проблем. Авторитарный режим Хабиариманы был далек от либерализма, но с приходом демократии стало еще хуже (см. тезис 1в.)

Под давлением извне режим начал фрагментироваться (тезис 5). В 1992 г. оппозиционные партии создали коалиционное правительство, в результате чего министерства начали отстаивать свои узковедомственные интересы. Президент, испуганный близостью военного поражения, пошел на уступки во время переговоров в Аруше (Танзания), а в его делегации начался разброд и шатания. «Малый дом» (о нем позже) прекрасно понимал, что дележ власти с противником, прекратит их существование в качестве правящей элиты; члены оппозиции стремились к миру; президент метался между теми и другими. Разногласия привели к падению коалиционного правительства в июле 1993 г. Сколоченный на