— Не бойтесь, молодой человек, я не кусаюсь! — позвал мужчина. — Вы, кажется, собирались мне что-то предложить?

Юноша поднял чашу и медленно поднёс к подбородку жреца.

— От плоти Мелиссы — что угодно, — прокомментировал тот. — Ваше здоровье, жрица!

Приложив губы к чаше, он сделал хороший глоток.

— Недобродило, — сказал он, пробежав языком по губам. — Мелисса, родная, что ж ты недоглядела?

Товарищи по несчастью нервно поглядывали на комика. Линар повернулся к следующему жрецу.

Ещё двое или трое осуждённых добровольно приняли свои порции яда. Мужчина, причастившийся первым, продолжал громко острить, комментируя происходящее, и замолчал лишь после того, как один из воинов подошёл и уставил копьё ему под рёбра.

Следующей в ряду стояла Малиста. При виде молодого палача она брезгливо поморщилась, отвернулась от предложенной чаши и произнесла лишь одно слово:

— Нет.

Парень помедлил и предпринял ещё одну неуверенную попытку поднести чашу к губам женщины — та повернула голову в другую сторону.

— Нет! — повторила она. — Я не стану пить это из твоих рук, сказала же. Не стану.

Линар в растерянности оглянулся на Фериссию и Сигаула. Воительница улыбалась, явно довольная зрелищем.

— Если ты собираешься стать Моим верховным жрецом, ты должен уметь вызывать к себе уважение, как ты считаешь? — спросила она.

Парень думал секунду. Затем он взял чашу в левую руку, а правой с размаху ударил женщину по лицу.

Жрица вскрикнула, кто-то из её соседей присвистнул. Линар замахнулся и ударил снова. Бил он неумело, зато от души — по щеке приговорённой побежала кровь. Поморщившись, парень размял отбитые пальцы и снова сунул сосуд с ядом друидке под нос — та плюнула в ответ, попав на руку, держащую чашу.

— Малиста, будь вежливее! Кое-кому это ещё пить, — подал голос шутник-сосед Мелиссы.

Одна из жриц посмотрела на него с неудовольствием:

— Сверд, не смешно.

— Не смешно, — согласился тот и, поскольку давление копья под рёбра усилилось, добавил: — Всё, всё, молчу.

Оплёванный Линар пришёл в бешенство. Обтерев руку об одежду, он несколько раз крепко приложил Малисту по скуле и по челюсти, а потом, словно этого было мало, добавил несколько ударов по животу. Жрица морщилась, но, когда сосуд снова оказался у неё перед носом, покачала головой из стороны в сторону. Парень бросил беспомощный взгляд на начальство, лицо его побелело. Волк, сидевший подле богини, выразительно сдвинул брови.

К счастью для юноши и, пожалуй, для Малисты, к месту противостояния уже спешил Суг. Вдвоём они зафиксировали голову строптивой жрицы и, разомкнув ей челюсти, влили в глотку немного напитка. По тому, как ловко Суг зажимал рот женщины, не давая выплюнуть снадобье, по тому, как предупредительно он прокладывал тряпку между её кожей и своей, чувствовалось, что подобное занятие для него не в новинку. Линар смерил Малисту последним ненавидящим взглядом и двинулся дальше.

Из оставшихся жрецов ерепениться не стал никто. Лица принявших яд быстро бледнели, дыхание становилось прерывистым. Многие сплёвывали, словно надеясь так избавиться от растекающейся по венам отравы, некоторых рвало. Мелисса висела, удерживаемая путами, уронив голову на грудь.

Закончив обход, парень вернулся к Фериссии и, шумно дыша, встал напротив её трона, держа в руке чашу с остатками яда.

— Всё сделано, Гос... Госпожа.

— Хорошо, — воительница улыбалась. — Теперь выпей то, что осталось.

Лицо Линара медленно вытянулось. Он посмотрел на чашу и вновь уставился на богиню. На его губах застыла заискивающая улыбка, словно он надеялся, что сказанное было шуткой, которая сейчас разрешится.

— Пей, пей, — сказала Фериссия. Лицо её посерьёзнело. — Устойчивость к яду — лишь немногое из того, чем должен овладеть Мой служитель. Посмотри на бывшую верховную жрицу: в её венах его сейчас столько, что хватило бы всем собравшимся, однако она до сих пор жива.

Парень дрожал и всё тёр тыльную сторону левой ладони о ногу. В лице его не было ни кровинки.

— Посмотри на это вот с какой стороны, — продолжала богиня. — Если в своём сердце ты действительно верен Мне, если твоя клятва не была пустым звуком, то тебе нечего опасаться, потому что ты знаешь, что Я никогда не оставлю того, кто готов стоять за Меня до конца. Если же ты покривил душой, придя сюда ради власти для себя, то, как бы ты ни старался, от Моего гнева тебе не укрыться.

Лицо Линара шло пятнами. Он затравленно оглядывался. Глаза Фериссии были злыми. Сигаул и Суг глядели на парня очень серьёзно.

Медленно, словно не веря в происходящее, юноша поднял чашу и, борясь с собой, сделал три больших глотка. Глаза его закатились, он застонал и повалился на землю, лишившись чувств от напряжения.

— Клоун, — прокомментировала богиня. — Сигаул, не присылай ко Мне больше таких идиотов, не то Я подумаю, что ошиблась в тебе.

— Прошу прощения, госпожа, — белый волк поклонился. — Это больше не повторится.

— Надеюсь на это, — Фериссия встала. — Друиды посёлков, слушайте! — провозгласила она. — Правосудие свершилось, и предатели прямо сейчас умирают на ваших глазах. Мы истребили ересь, поразившую самое сердце Моего народа, однако это только начало. Мы выступим сей же час, сразу, как только последний отступник расстанется с жизнью, ибо там, за границей, собрались дикари,