Не случайно великий князь Константин Константинович (К. Р.) посвятил этим глазам следующие строки:

«Должен сказать, — вспоминал о своей встрече с царской четой художник, историк искусства А. Н. Бенуа, — что я вообще был очарован императрицей. Даже её маленький рост, её лёгкое шепелявенье и не очень правильная русская речь нисколько не вредили чарующему впечатлению. Напротив, как раз тот лёгкий дефект в произношении вместе с её совершенно явным смущением придавал ей нечто трогательное, в чём, правда, было мало царственного, но что зато особенно располагало к ней сердца. Одета государыня всегда была очень скромно, без какой-либо модной вычурности, и лишь то, что её лицо было сильно нарумянено (чего не могла скрыть и чёрная вуалька), выдавало известное кокетство — das ewig Weibliche (вечно женственное). Отношения супругов между собой, их взаимное внимание также не содержало в себе ничего царственного. Для всех было очевидно, что оба все ещё полны тех же нежных чувств, которыми они возгорелись четверть века назад. Это тоже было очень симпатично» (65, с. 695).

После смерти Александра III для Марии Фёдоровны начался новый сложный период жизни. В первые годы царствования её первенца она пыталась помогать ему и оказывать на него своё влияние. К супруге Николая II Александре Фёдоровне она испытывала неприязнь, что не могло сказаться и на отношениях с молодым императором. В то же время, как позже отмечала фрейлина А. Вырубова, Мария Фёдоровна «так никогда и не сошла со сцены, продолжая занимать первое место во всех торжественных случаях» (89а, с. 220).

Как и раньше, она много внимания уделяла ведомству учреждений императрицы Марии, попечительницей которого была согласно манифесту Александра II с 29 мая 1880 г. Под её патронажем находились также Российское общество Красного креста, Общество спасания на водах, Женское патриотическое общество, Общество покровительства животным. Кроме того, она являлась шефом л.-гв. Кирасирского и Кавалергардского Её Величества полков, Гвардейского экипажа и других частей. За помощью к ней обращались люди разных сословий и званий, и всем она обычно старалась помочь. Императрица-мать вела активную переписку со многими лицами. В часы досуга Мария Фёдоровна с увлечением занималась живописью. До настоящего времени сохранились некоторые её картины в Русском музее в Петербурге и в Петрозаводском музее изобразительных искусств.

Судьба безжалостно наносила ей удар за ударом. В 1899 г. она похоронила на 28 году жизни своего сына Георгия. Глубоко переживала вдовствующая императрица трагические события, связанные с Русско-японской войной и революцией 1905-1907 гг. В 1906 г. внезапно умер отец — король Дании Кристиан IX, затем в 1912 г. — её брат Фреди (король Дании Фредерик VIII), в 1913 г. от руки убийцы погибает её второй брат — Вильгельм (греческий король Георг I).

В период Первой мировой войны Мария Фёдоровна организовала широкую работу по линии Красного Креста, оказывая помощь военнопленным, больным и раненым воинам. В 1915 г., например, в ведении Российского общества Красного Креста находилось 71 крупный госпиталь, 118 подвижных и этапных лазаретов, 58 передовых отрядов, 11 санитарных поездов, 185 питательных пунктов, действовавших в прифронтовых зонах, 22 дезинфекционных и 5 хирургических отрядов, 34 санитарных транспортных средства и другие полевые учреждения. Крупнейшими госпитальными центрами были Киев и Тифлис, как наиболее близкие к районам Западного и Кавказского фронтов (168, с. 269).

В начале 1915 г. Мария Фёдоровна вместе с дочерью Ольгой Александровной переезжает в Киев к своей старшей дочери Ксении и её мужу Александру Михайловичу, главнокомандующему русской авиацией, штаб которого располагался в этом древнем русском городе. Здесь она продолжала свою попечительскую деятельность, ежедневно посещая госпитали и встречаясь с представителями российского и датского Красного Креста.

После Февральской революции в конце марта 1917 г. Мария Фёдоровна вынуждена по предписанию нового правительства переехать в Крым. Несмотря на то, что пребывание здесь фактически было домашним арестом, сопровождавшимся лишениями, угрозами, унижениями и тревогой о своих близких, оно позволило ей избежать трагической судьбы многих членов царской фамилии. Вдовствующей императрице пришлось провести здесь два с половиной года, до апреля 1919 г., сначала в Ай-Тодоре, затем в Дюльбере и Хараксе.

12 апреля 1919 г. Мария Фёдоровна покинула ялтинский порт на английском крейсере «Мальборо». В ту пору ей было 72 года, из которых 52 были прожиты в России, ставшей для неё второй родиной. 10 мая того же года она вместе с Ольгой и Ксенией прибыла в Лондон, где задержалась недолго. 15 августа Мария Фёдоровна отправилась в Копенгаген, где поселилась во флигеле королевского дворца Амалиенборг. Материальное положение бывшей русской императрицы было довольно сложным: собственных средств она практически не имела, а её племянник король Дании Кристиан X не отличался щедростью. Положение её несколько улучшилось, когда английский король Георг V (её племянник) назначил ей пенсию в 10 тыс. фунтов в год, что составляло тогда примерно 200 тыс. датских крон. Скончалась Мария Фёдоровна на 81 году жизни 30 сентября (13 октября) 1928 г. на вилле Видере под Копенгагеном, где она проживала последние годы. 14 октября была отслужена панихида в церкви Александра Невского в Копенгагене, построенной в своё время Александром III.

Для участия в погребении в Копенгаген съехались сотни русских эмигрантов, многие уцелевшие члены Дома Романовых, среди них — великие князья Кирилл Владимирович, Гавриил Константинович и Александр Михайлович. На похороны прибыли представители всех королевских домов Европы, в их числе — король Дании Кристиан X, норвежский король Хокон, племянник императрицы бельгийский король Альберт с наследником Леопольдом, будущие короли Англии братья Эдуард и Георг. Около ста тысяч копенгагенцев вышли на улицы, отдавая должное этому печальному событию.

Мария Фёдоровна была погребена в городе Роскилле, в капелле Кристиана IX, усыпальнице датских королей, рядом со своими родителями. В сентябре 2006 г. останки Марии Фёдоровны торжественно перезахоронены в Петропавловском соборе С. — Петербурга в усыпальнице Российского императорского дома.

* * *

Известно, что в августейшей семье Александра Александровича появилось шестеро детей: Николай (1868), Александр (1869), Георгий (1871), Михаил (1878) Ксения (1875), Ольга (1882). Хотя их детство протекало в грандиозных дворцах, оно было подчинено строжайшей дисциплине и размеренному порядку в близких к спартанским условиям. Распространено немало сказочных историй о роскоши быта, который вела царская семья. Безусловно, в конце XIX столетия русский императорский двор был самым блестящим среди других монархий евразийского континента, но великолепие императорских гостиных не достигало детских покоев. Августейшие дети спали на жёстких кроватях с твёрдой плоской подушкой и очень тонким матрасом. Скромный ковёр покрывал пол. Стулья с прямыми спинками и плетёными сиденьями, самые обычные столы и этажерки для книг, рукоделия, игрушек составляли всю обстановку. Единственная богатая деталь в красном углу — серебряный оклад иконы Пресвятой Богородицы, унизанный жемчугом и другими драгоценными каменьями. Августейшей бабушкой, супругой Александра II, были введены английские обычаи: по утрам обязательные холодные ванны, овсяная каша на завтрак и неизменная прогулка на свежем воздухе. В целом детство было радостным и безоблачным: не только дорогие игрушки, выписанные из Европы гувернёры, преданные слуги, но и тепло родительской любви. Ни Александр Александрович, ни Мария Фёдоровна не могли предвидеть, сколь драматично сложатся судьбы их сыновей и дочерей, которым суждено дожить до революции (Александр умер во младенчестве, Георгий в 1899 г.). Александр III любил детей. Только в их присутствии он мог быть самим собой. Он наслаждался их шутками и проказами, а его дочери Ольге разрешалось играть и сидеть у него под столом, прижавшись к сибирской лайке по имени Камчатка, когда он работал; а в особые дни даже прикладывать императорскую печать к официальным документам, Александр был ласков со всеми детьми, находившимися в императорском доме. Он играл с ними в снежки, учил пилить дрова и помогал им лепить снеговиков. Эти симпатичные черты были обратной стороной глубокой антипатии, которую императорская чета питала к дворцовой жизни и представительским обязанностям. И всё-таки оставим на время Александра III и его место в истории России и обратимся к его детям.