вообще не могу выходить на улицу, потому что могу быть узнанным и пойманным? Кто меня узнает, особенно когда я в форме собаки? Даже после того, как Волд — да, тот парень, после того, как он был воскрешен, и когда Хвост рассказал ему о моей анимагической форме — они действительно думают, что кто-то, собирающийся восстановить свою криминальную империю, остановится, чтобы проверить всех собак в Британии и узнать, является ли кто-нибудь из них анимагом? При чём именно тем анимагом, который выступал когда-то против него? Я имею в виду, что у него есть свои бывшие узники Азкабана. Он знает, что я не представляю угрозы. Вместо того, чтобы сделать что-нибудь, чтобы помочь или сделать что-нибудь, чтобы выздороветь, я застрял в этом душном старом доме… Иногда я думал, что могу убить их всех.

— Но… разве ты не говорил, что ты… — какое слово он тогда использовал? Что ж, Гарри не собирается смягчать удар — сталкерил за мной целую неделю, пока я был у Дурслей?

В шоке Сириус снова чуть не падает с кровати.

— Сталк.! Я пытался охранять тебя! Я хотел защитить тебя!

— В предполагаемом безопасном доме, в котором Дамблдор заставил меня оставаться без какой-либо защиты все эти годы до моего возвращения в Хогвартс? — Гарри скептически приподнимает бровь.

Сириус замолкает, обдумывая эту мысль.

— Вообще-то… Да, почему мы должны были тебя охранять? Я был так счастлив выбраться из этого дома и снова увидеть тебя, что даже не подумал об этом. Хм. — еще через несколько мгновений он качает головой и с улыбкой возвращается к своему обычному состоянию — В любом случае, о чем мы говорили? Ах да, верно. Не знаю, почему меня отпустили. С другой стороны… Я довольно долго гулял там, и никто меня не заметил. Ходили всякие нехорошие слухи. В сочетании с тем, что мне рассказали Рон и Гермиона… Да, я мог бы справиться с этим лучше.

Гарри улыбается своему смущённому Крестному Отцу, чтобы напомнить ему, что он уже простил его за неосторожные слова. Тем не менее, Сириус спешит добавить:

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как я мог в это поверить. Просто посмотри на себя! Такой маленький и худенький! Ты не из тех, кто начинает драки. И если бы ты действительно хотел украсть… Я думаю, что ты не позволил бы себя поймать.

… это комплимент? Гарри решает принять эти слова именно так. Вскоре после этого Сириус оставляет Гарри на произвол судьбы, а именно на Вальбургу, и уходит из комнаты.

Она смотрит на Гарри со своего возвышения на портрете, пока он не начинает смущаться от пристального взгляда.

Затем она просто говорит: «Молодец» и уходит.

========== Глава 11, часть 3 ==========

Этой ночью Гарри снится сон.

Он мечтает разнести библиотеку, пытаясь найти его, его, того, кого он хотел убить, того, кто стоит дороже всего на свете, того, кого он уважает больше, чем когда-либо считал возможным, того, кто исчез. Ничего, ничего, ничего, ни в одной книге, ни в одном свитке, ни в одной гребаной брошюре, нет и следа решения, которое ему нужно. Этот ритуал, этот незаконный ритуал, ведет к безумию, он знает, он знает, как это будет, но перечитывает его снова и снова, надеется на другой исход, на какой-то намек на другое решение, но ничего, ничего. Он наблюдает, терроризирует домашних эльфов — почему у этих существ нет способности возврата к своему владельцу? Почему они не могут просто переместиться и забрать его? Где он? Как можно отменить ритуал? Почему он исчез? Где он?

Он снова мечется по библиотеке, снова идет в Хогвартс, совещается с этим проклятым библиотечным портретом, и снова, снова: ничего, ничего. Он уже чувствует это, чувствует костями, чувствует где-то глубоко внутри, за пределами логики, за пределами эмоций, за пределами внутреннего ощущения: понимание своего медленного падения в безумие. Знакомый зов, но на этот раз предупреждение он услышал и прислушался к нему, на этот раз он сделал это, но у него нет шансов удержаться от падения. Где он, где он?! Не могу найти, не могу достать, где он?

Когда он ходит по комнате, решение, наконец, приходит к нему. Решение? Попытка решения? Решение другой проблемы? Неважно, неважно. Он цепляется за надежду и ускоряет шаг.

***

Гарри просыпается со слезами на глазах, отчаянием в сердце, безумием, лижущим пятки во сне, и больше всего на свете он желает быть со своей родственной душой рядом, утешаясь только знанием плана Ворлоста. И ему нужно это подтверждение: его побег требует времени на планирование и еще больше времени на осуществление, и если он потерпит неудачу в своей попытке, Ворлост будет для него потерян. Он не может позволить себе отвлекаться на беспокойство о своей второй половинке.

Однако все эти мысли не помогают снова заснуть после сна, и он проводит ночь, ворочаясь и беспокоясь, пока не впадает в короткий и беспокойный сон, полный ещё большего отчаяния.

К счастью, утро проходит согласно плану Гарри. Несмотря на протесты Аластора Грюма, Молли Уизли врывается в его комнату в восемь часов утра и приглашает на завтрак. Комната в основном пуста, но он ничуть не удивляется, увидев в ней ее сыновей-близнецов, жалующихся на то, что их так рано разбудили.

Гарри сдерживает фырканье. Восемь часов это не рано. Он должен был вставать на рассвете так долго, что даже сейчас, проведя так мало времени с Дурслями или с кем-то еще, кто укрепил бы эту привычку, он все еще просыпается с первыми лучами солнца.

Молли Уизли ставит перед ним полную тарелку еды и спрашивает, что бы он хотел выпить. Гарри делает вид, что нервно шаркает ногами и говорит слабым, почти с надеждой голосом:

— Это мне? Я снова могу есть?

Как и ожидалось, Молли Уизли в ярости, хоть и пытается сохранить улыбку на губах.

— Конечно! Ешь! Ты слишком худенький!

Мгновением позже она бледнеет и спешит обратно на кухню.

Используя близнецов, как источник информации, он рассеянно кладет себе в рот немного еды, пока слушает их рассказ. К сожалению, вскоре они растворяются в ссорах из-за новейшего продукта, который они хотят добавить в магазин приколов, который они планируют открыть, прежде чем углубиться в жалобы на свою работу в Министерстве.

Когда Молли Уизли возвращается, она выглядит спокойнее, хотя все еще готова сорваться в любой момент.

— Ах вы, глупые мальчишки, — ругает Молли Уизли близнецов, как только слышит, о чем они говорят, но