раскрываются детали или которые настолько противоречат образу Ворлоста, что никто не сможет связать их с ним.

— У него есть домовой эльф, которого ему подарили, и у которого было ужасное имя…

***

Примерно через час после того, как Сириус ушел, подмигнув напоследок, и пока Гарри пытается убедить себя, что в этом доме будет не так уж плохо и что он найдет возможность сбежать, он начинает бегать вокруг, пытаясь найти его, его душу, его Гарри, и не находит его, его нигде нет. Даже домашние эльфы не добились успеха, все они в слезах, он тоже почти, но нет времени останавливаться, отдыхать, сожалеть, быстрее, быстрее, найдите его, пока с ним чего-нибудь не случилось!

Гарри пытается послать ответное утешение, но его чувства натыкаются на стену и отбрасываются назад, не приходят, даже не выходят из его души со стороны его связи. Гарри не понимает, как это возможно, и если сейчас невозможно разблокировать их связь, как он может утешить Ворлоста? Он должен сбежать прямо сейчас и добраться до своей второй половинки. Как он мог подумать о том, чтобы ждать?! Где его палочка, он должен уйти!

Аластор Грюм, взявший на себя вахту перед запертой дверью, рычит на него, чтобы он снова лёг спать, а утром он сможет пойти в туалет.

И Гарри вспоминает тот незаконный ритуал, который был запрещен более двухсот лет назад, потому что он подвергал связь родственных душ слишком большому стрессу и использовался в сомнительных целях.

Он резко сглатывает и возвращается в постель, решив подумать об этом завтра и ворочаться в постели до рассвета.

***

На следующее утро Аластор Грюм снова приходит, чтобы угрожать Гарри, требуя рассказать, с кем он провел свои каникулы, но добивается не большего успеха, чем раньше. Это не мешает ему пытаться снова и снова. Он даже придумывает странный план, который можно считать пыткой. Он запрещает всем, кроме себя, входить в комнату Гарри. Конечно, стоит учитывать, что Сириус — лорд Блэк, а это дом его предков, а Вальбурга может делать все, что хочет, в пределах своего портрета, так что это не работает так хорошо, как представлял себе Аластор Грюм, но об этом старому аврору знать не нужно. Критчеру отказано в доступе в комнату Гарри, потому что он может попытаться навредить ему, потому что он служил Блэкам, а значит, он темный, а значит, он злой, а значит, он хочет навредить, покалечить или убить Гарри. Каким-то образом это приводит к тому, что еда Гарри регулярно теряется по дороге или ему забывают её приносить. К счастью, Сириусу удается пронести ему еду ночью, когда он приходит в гости, оставаясь при этом незаметным. Гарри ценит это, так как у него не было сундука с собой, когда его похитили. Но даже если бы он был у него с собой, его бы забрали, как и палочку, так что это не имеет большого значения. По крайней мере, его сундук в безопасности — Гарри устал менять его каждые несколько лет.

Итак, Аластор Грюм изо всех сил старается сделать жизнь Гарри как можно более не комфортной. Но худшее, что он сделал, это разорвал душевную связь и заставил Гарри смотреть и чувствовать, как его родственная душа распадается на части, пока он ничего не может сделать.

Аластор Грюм приходит в любое время дня, чтобы допросить Гарри. Однажды он даже даёт ему Веритасерум.

Вальбурге удается предупредить Гарри об этом, но он видит в происходящем скорее отличную возможность.

— Какую? Твой разум уже помутился от зелья? — спрашивает она резким, но тихим голосом.

Он шепчет в ответ:

— Нет. Когда всё это всплывет в Ордене, а это произойдет, вы же знаете, как они относятся к секретам, он будет считаться скотиной, не имеющей права подливать очевидно травмированному и только что спасенному ребенку Веритасерум. Это может быть моим шансом вбить клин между ними и бежать в возникшем хаосе.

Вальбурга по-прежнему сомневается и обещает остаться в комнате на всякий случай, но Гарри остаётся спокойным, пока ест салат со вкусом уксуса, сахара и обмана.

На всякий случай он даже потренировался.

— Тебя зовут Гарри Поттер? — ворчит на него Грюм.

Он отвечает ясным «да».

— Кто твои родители?

Он пытается бороться с искушением выпалить ответ. Ему становится легче это делать, когда он понимает, что на самом деле не знает, кто его родители. Люди, которые его породили, Джеймс и Лили Поттер? Люди, с которыми он вырос, Вернон и Петуния Дурсли? Обе пары мертвы, так что, теоретически, они больше не его родители. Кто тогда остается? Кто его вырастил? Насилие и жестокость? Домовые эльфы, портреты и призраки Хогвартса? Он сам?

И в этом оказывается секрет Веритасерум. Это делает вас неспособным лгать. Это не мешает вам говорить неправду.

— Джеймс и Лили Поттер, — говорит Гарри, как будто он только что не нашёл выход. Таким образом, он не сделает Аластора Грюма еще более подозрительным, и, возможно, ему даже удастся скормить ему какую-то ложную информацию, которая заставит его оставить его в покое.

— Мальчик, я хочу знать, кто твоя родственная душа.

Гарри встречает взгляд глаз, пристально смотрящих на него — один карий внимательный, другой искусственный голубой, — не показывая никаких чувств. Ему дали достаточно зелья, чтобы он не мог проявлять никаких эмоций. Но Аластор Грюм — хитрый старый лис — он распознает лжеца, когда видит его, и это его способ проверить, действительно ли Гарри так не в себе, как кажется. Под воздействием Веритасерума можно отвечать только на прямые вопросы, о чем многие мошенники забывают.

Гарри нет.

Он остается совершенно неподвижным, совершенно тихим, совершенно безмятежным, каким может быть только человек под зельем. Что ж, он действительно выпил зелье, но Аластор Грюм не должен знать, что его барьеры окклюменции уже изо всех сил уничтожают зелье, сковывающее его разум. И это единственный вопрос, в котором Аластор Грюм действительно потерпел неудачу: он не проверил, является ли Гарри окклюменом. Мастеров этой магии, как известно, сложно держать под действием любого изменяющего сознание зелья, поскольку их разум, обученный защищаться, автоматически стремится полностью разрушить любое влияние на него.

Не то чтобы Гарри полностью зависел от своих щитов. Никогда не идите в опасную ситуацию, не имея по крайней мере двух запасных планов.

Он может заставить барьеры окклюменции прорваться сквозь цепи, удерживающие его разум, если уделит этому достаточно времени и усилий.

Он может разобрать вопрос и ответить на него вводящим в заблуждение или ложным образом.

Он