2 Челобитная торговых людей в Актах эксп. Т.4. № 13. Наибольшее количество подписей принадлежит, конечно, москвичам. Между ними встречаются фамилии гостей, гостиной и суконной сотни: Юрьев, Надейка Светешников, Васька Шорин, Ивашко Озеров, Сенька Черкасов, Спиридонов, Волков, Венедиктов и пр. Из представителей московских черных сотен и слобод названы только два кадашевца и один Сретенской сотни. После москвичей следуют по количеству подписей ярославцы, потом несколько нижегородцев и казанцев, по одному вологожанину, костромичу, усольцу, устюжанину и торопчанину. Очевидно, это те иногородние торговцы, которые на ту пору оказались в Москве. Но в начале челобития, кроме помянутых сейчас, говорится еще от имени суздальцев, муромцев, псковичей, романовцев, галичан, белозерцев, каргопольцев, холмогорцев и «иных многих городов». Вероятно, при многих именах пропущено обозначение местности, так как всех подписей около 165. Любопытно, что все они собственноручные, за исключением четырех: за гостя Василия Юрьева руку приложил сын его Федька, за Лошакова, принадлежащего к суконной сотне, какой-то Никифорко, за казанца Ивана Истомина – Силка Тарасьев и за старосту Ивашку Кирилова – Никишка Карпов. Это показывает, что довольно много было грамотных между представителями торгового сословия. Относительно половинных судебных пошлин с иноземцев см. Акты ист. Т. 4. № 16. Указ о новой соляной пошлине по гривне с пуда – Акты эксп. Т. 4. № 5. Тот же указ дополнен табачной монополией в СГГ и Д. Т. 3. № 124. Увеличивая соляную пошлину, указ строго запрещал торговым людям, промышлявшим солью, покидать этот промысел.

О царской медвежьей охоте упоминают Дворц. разр. Т. III. С. 56: 15 февраля 1647 г., «ходил государь на медведя». А. Зерцалова: «О мятежах в городе Москве и в селе Коломенском 1648, 1662 и 1771 гг.» в «Чт. Об-ва ист. и древн.». 1890. Кн. 3. Здесь любопытны данные, относящиеся вообще к эпохе мятежей 1648 г. и к нескольким лицам этой эпохи, каковы Чистого, Плещеев и Траханиотов. Назарий Чистого вышел из торговых людей города Ярославля. В 1621 г. он именуется гостем. Траханиотов был пожалован из стольников в окольничие 17 марта 1646 г. (Дворц. разр. Т. III. С. 32). Челобитная купца Вырубова на насильство Петра Траханиотова, отнявшего у него поместье, сообщено Зерцаловым в Приложениях к «Земским соборам» В.Н. Латкина. О хищничестве и насилиях Траханиотова у Симона Азарьина «Книга о чудесах преподобного Сергия» (Памятники древней письменности. Т. LXX. 1888. С. 123–125). Относительно Леонтия Плещеева Зерцалов сообщил Латкину для его приложений акты из Архива Мин. юстиции – это материалы, относящиеся к последним годам Михайлова царствования и принадлежащие к делам сибирским. Но потом в означенной статье (т. е. в «Чт.» 1890 г.) Зерцалов оговаривается, что эти акты, свидетельствующие о разных бесчинствах Плещеева, относятся к другому Леонтию Плещееву, а не к известному земскому судье. Рецензия Платонова на это издание Зерцалова «Нечто о земских сказках 1662 года» в ЖМНПр. 1891 г. Май. Об установлении крестного хода в Сретенский монастырь см. летописи Софийскую вторую и Воскресенскую под 1514 г. (ПСРЛ. Т. VI. и VIII. С. 254).

Наиболее полный рассказ о московском мятеже 1648 г. у Адама Олеария, современника, но не очевидца событий. Гл. XVI (в переводе Барсова в «Чтениях» 1868. Кн. 4. С. 267–279). На нем основана статья Карамзина «О московском мятеже в царствование Алексея Михайловича» (Соч. Т. VIII. М., 1820). В подробностях своих и датах этот рассказ отчасти не выдерживает проверки по другим источникам, каковы: Летопись о мн. мятежах (с. 357–358), Новый летописец (Времен. Об-ва ист. и древн. Кн. 17), Хронограф (Изборник А. Попова. С. 247–248), Выходы. С. 180, 181, Дворц. раз. Т. III. С. 93, 94. Затем следует важный иноземный источник, именно голландская брошюра, напечатанная в том же 1648 г. в Лейдене и заключающая рассказ очевидца, по-видимому одного из членов находившегося тогда в Москве голландского посольства. Русский перевод, сделанный с рукописного английского перевода, напечатан в «Историческом вестнике» (1880. Январь) с предисловием и примечаниями К.Н. Бестужева-Рюмина. На голландский печатный подлинник, имеющийся в Импер. публич. б-ке, указал К. Феттерлейн в «Вестнике Европы» (1880. Февраль) и привел некоторые разноречия с английским переводом. Проф. Платонов в ЖМНПр. (1888. Июнь) поместил найденное им в одном рукописном сборнике Импер. публ. б-ке повествование о том же бунте с некоторыми подробностями, отличными от других источников, но ближе подходящими к лейденской брошюре. Это повествование в особенности дает г. Платонову возможность точнее установить даты событий.

После того значительное количество сведений, относящихся к данной эпохе, извлеченных К.И. Якубовым из Моск. Архива ин. дел и швед. Гос. архива, помещено им в «Чт. Об-ва ист. и древн.» 1898. Кн. I. Тут любопытны донесения в Стокгольм шведского резидента в Москве Карла Поммеренга. Укажем некоторые его известия, любопытные в том или другом отношении, хотя и не всегда достоверные, и тем более, что резидент сам сознается в незнании русского языка.

При приеме шведских послов 2 сентября (по нов. ст.) 1647 г., когда они целовали царскую руку, ее держал Б.И. Морозов. В марте 1648 г. резидент передает слухи, что царь стал сам выслушивать челобитные и давать по ним резолюции, посвящая тому один час перед обедом; остальное время уходит главным образом на богослужение. В апреле пишет, что царь, особенно Великим постом, занят церковными обрядами, а во время процессии Вербного воскресенья шел пешком и сам вел лошадь, на которой ехал патриарх в церковь, называемую Иерусалим. В последующих письмах 1648 и 1650 гг. он доносит о московском мятеже; причем сообщает, будто слуги Морозова стали бить стрельцов, почему последние отказались сражаться за бояр и впустили в Кремль много простого народу, те же слуги якобы подожгли город; будто царица поклонами и подарками соболей склонила посланных от народа, чтобы Морозова оставили в Москве, за что народ побил их камнями; будто народу было обещано впредь спрашивать его совета при обсуждении земских дел. Далее: боярские холопы просили о своем освобождении, и шестеро из них были обезглавлены. Поэтому когда потом по боярским дворам раздавались мушкеты, то холопы также отказались сражаться за бояр. Царь теперь ежедневно сам работает со своими сотрудниками над водворением хорошего порядка. Патриарх обещал по 4 рубля, а царь – по 10 каждому стрельцу, который подпишет просьбу о возвращении Морозова в Москву. В ночь на 22 октября царица разрешилась царевичем Димитрием, а 26-го Морозов воротился в Москву, после чего здесь настали мир и тишина. Патриарх и некоторые бояре хотят выжить всех иностранцев, в том числе офицеров, но царь не согласен. Князь Яков (Куденетович) Черкасский поссорился с Морозовым и другими и самовольно ушел