Револьвер? Не успею. Я хватаю сеть, которой так дорожил Грэм, и выставляю перед собой. Колокольчики звенят. Подземники шарахаются. Главный из них, здоровый такой — смотрит на меня поверх респиратора. В глазах тлеет испуг.

Сеть, значит, их пугает.

А эта штука действительно работает?

Я бросаю сеть главному в лицо. Он пытается увернуться, приседает, звон колокольчиков. Бесполезно. Сеть падает ему на голову.

— Ааааа! — глухой из-за маски крик. Подземник падает, дергается, как от разряда электричества. Я выхватываю револьвер. Мушка цепляется за кобуру, я дергаю. Ч-черт. Целюсь. Лишившись вождя, подземники отступают.

Подземник бьется под куском сети, как в припадке. Глаза закатились, пена на губах. Черт, да что с ним?

Держа револьвер наизготовку, левой рукой сдергиваю с подземника сеть. Он перестает дергаться — лежит без сил, его бьет крупная дрожь.

Пальцы сводит, они слегка немеют — сеть, творение чертовых плетельщиц, напоминает, что она не такая уж обычная. Вероятно, это кусок одного из тех ограждений, что раньше закрывали вход в Старый порт. Киты их боятся — и, видимо, боятся подземные. Что приятно.

Грэм. Черт, совсем забыл.

Я хватаю его за плечи. Встряхиваю: раз, другой. Бесполезно.

Грэм, черт возьми! Дыхание есть, сердце бьется.

Голова журналиста безвольно мотается. Глаза закатились. Ч-черт. Вырубился. А подземная убегает все дальше. Где мне ее теперь искать — в этих катакомбах?! Будь ты проклят, Грэм, как же не вовремя…

Я в сердцах пинаю распростертое тело — так же, как пинал когда-то тома приключений Капитана Грома. Н-на!

Вперед.

Погоня. Ноги как чугунные.

Бегу. Главное, не думать, что будет, если поверну не туда. Или на меня выскочат подземники — должно же у них быть что-то вроде своей полиции? Хриплое дыхание. Коридор раскачивается. Передо мной маячит серая спина Франи — только бы не потерять ее из виду. Огни фонарей в стенных нишах. На бегу я вытаскиваю револьвер, пытаюсь прицелиться. Идиот! Там же ребенок…

Сую револьвер в карман шинели. Все равно он на шнуре, не потеряется.

— Фра… — дыхания не хватает, голос срывается. — Франя! — кричу я. — Франя, остановитесь! Франя!

Двужильная она, что ли?!

С разгону врываюсь в огромный зал, похожий на заводской ангар. Здесь есть свет. Под потолком качаются лампы в жестяных конусах. У подземников, смотрю, места на все хватает.

Где здесь ее искать?

Ряды стеллажей уходят в глубину зала. В беспорядке свалены мотки проводов, обрезки шлангов, металлические катушки, вентили и клапаны, раскрытые жестяные ящики, какие-то странные детали. Все в ржавчине и патине. Напоминает бардак на верфи, когда идет срочный спуск корабля на воду. Только там повсюду полно народу, а здесь как повымерли…

Воздух пахнет сыростью и пылью — одновременно. Интересно, как я отсюда буду выбираться?

И что там Грэм говорил про цветовые метки?

Звук шагов рассыпается эхом. Револьвер в кармане колотит по бедру, напоминая — я здесь, здесь, здесь… Все-таки оружие дает странное ощущение спокойствия.

Запоминай дорогу, Козмо.

В дальнем конце зала, за рядами стеллажей мне чудится движение. Не разобрать.

— Франя! Франя! Послушайте меня! — нет, показалось. Где же она?

Я складываю ладони рупором, опираю голос на грудь:

— ФРАНЯ! СТОЯТЬ!

Эффект прямо противоположный — морлочка срывается с места и бежит. Зато теперь я вижу, где она. Мчусь вслед огромными прыжками. Шинель развевается, как плащ романтического героя. Капитан Подземный Гром, черт. Но, прежде чем я успеваю ее догнать, морлочка сворачивает вправо и прячется за стеллаж…

Ну, так не честно.

Я уже взмок.

Подземная с ребенком — по другую сторону. Чтобы дотянуться до нее, мне нужно обежать стеллаж. Что, в свою очередь, ничто не помешает сделать ей.

И что — так и будем бегать по кругу?

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание.

— Франя, выслушайте меня, — говорю я. — Неужели вы не хотите для этого ребенка лучшей судьбы? Чтобы он всегда был сытый, довольный, чтобы не знал всего этого?

В ответ — молчание. Опять начинаем бегать. На третьем круге я сдаюсь. В груди выжигает воздух.

Сколько же тут этих рядов?

В изнеможении прислоняюсь спиной к стене, затылок холодит. Жрать хочу. И еще спать — просто чудовищно.

Я отталкиваюсь от стены. Время!

— Хотите, чтобы он вырос большим и сильным — таким, как я?

Иду вдоль стеллажей. Слушай, Франя. Пусть мой голос найдет и наполнит твою пустоту, твое одиночество, твое отчаяние. Может, я сумею.

— Франя, ответьте. Фра-ня! Я знаю, вы меня слышите.

Самое странное, что в этот раз Советник, воплощение кошмаров Грэма, здесь ни при чем.

В этот раз причина похищения не выгода, а… любовь.

Морлочка захотела быть матерью. Хотя бы так.

Об этом мне рассказал Грэм.

* * *

Они смотрят на нас. Мы смотрим на них.

Кажется, мы вляпались в большие неприятности.

Я делаю шаг и закрываю морлочку собой. Тоже мне, рыцарь подземного ордена.

— Беги, — говорю я одними губами.

Посылаю луч понимания. Есть такая штука — гипноз. Надеюсь, сработает. Главное, направить волевое усилие в одну точку. Лучеиспускание. Как-то Тушинский демонстрировал фокус угадывания на вечере у Ядвиги. Одна из актерских техник. Ну я-то артиллерист…

БЕГИ. Она стоит.

Я говорю:

— Рад был познакомиться, Франя. Береги мальчика. Уже уходишь?

Франя моргает, потом до нее доходит. Она бежит в темноту.

Нитхинан.

Я поворачиваюсь к ним. Странно, пришло время умирать, а настроение у меня такое, словно жизнь только начинается. Все еще впереди.

Из темноты выходит еще один человек — не сиамец. Европейские черты лица.

— Флот? — белый рассматривает мои погоны. — Что здесь нужно флотским?

В руке у него трость с металлическим набалдашником.

— Сдавайтесь, — говорю я. — Это рейд флота. Вы окружены.

Блеф.

— Он блефует, — говорит белый. — За ней!

Я заступаю им дорогу.

Они замирают в нерешительности.

— За ней, я сказал! Живо! — приказывает белый. — Сай!

Ч-черт. Не успеваю. Вертлявый проскакивает мимо меня — за счет природной скользкости, думаю. Зато сиамцы мимо не пройдут — хватит.