Соблюдалась она и в советское время, разумеется, за вычетом молебнов. Среди отражений этого зрелища в прессе укажем на описания юбилеев пожарных обществ в «Ниве» [Ни 26.1906] и журнале «Пожарное дело» [18.1914], а после революции — фотоотчет о параде на площади Урицкого (бывшей Дворцовой) в честь 7-летия Ленинградской пожарной команды [КП 41.1925] или рассказы и фельетоны из современной жизни [Н. Никитин, Юбилей, НМ 10.1926; Н. Погодин, Из жизни чудаков, Чу 27.1929, и др.].

8//8

— А не снился ли вам приезд государя императора в город Кострому? — Посещение Николаем II Костромы состоялось в мае 1913 в рамках поездки царской семьи по Волге в дни 300-летия династии. Император осмотрел Ипатьевский монастырь, где в 1613 посольство из Москвы просило Михаила Федоровича принять венец. Ради точности отметим, что министр двора Фредерикс (см. ниже) не сопровождал императора в этом путешествии: его заменял князь Кочубей. Один из распорядителей поездки князь В. Н.Шаховской рассказал о ней в мемуарах, представляющих собой образец верноподданного мышления вполне в духе Хворобьева:

«При колокольном звоне всех церквей, криках толпы, гудков и сирен, пароход «Межень» с Императорским Штандартом отошел медленно от [Нижегородской] пристани и направился в Кострому. С берега толпа пела гимн и затем Волжскую песню «Вниз по матушке по Волге»… Вечером на следующий день мы прибыли в Кострому… Путешествие Царской Семьи по Волге вызвало удивительный патриотический подъем среди приволжского населения. Настроение масс было везде совершенно исключительно восторженное. Везде праздничное убранство, бюсты Царя Михаила Федоровича и Государя Императора, трогательные надписи: «Боже, Царя храни», «Царствуй на многие годы», «такое-то земство своему Государю бьет челом» и т. п… Народ сливался в одном чувстве обожания Монарха… Народ густыми массами стекался на берег, проводил ночь под открытым небом; с приближением Царского парохода несмолкаемое ура и национальный гимн неслись по пути. Толпы лезли в воду, чтобы приблизиться к пароходу. Как было Государю не верить в глубокую преданность русского народа?» [Шаховской, Sic transit…, 42–43; то же в изд.: Барк, Главы из воспоминаний, 72–73].

8//9

Государь-император, а рядом с ним, помнится, еще граф Фредерикс стоял, такой, знаете, министр двора. — Владимир Борисович Фредерикс (1838–1927) — граф, министр императорского двора в 1897–1917, ближайший сотрудник и личный друг Николая II. По словам французского посла в России Мориса Палеолога, Фредерикс

«был настоящим олицетворением придворной жизни. Никто другой из царских подданных не удостоился стольких титулов и наград; он министр по делам двора и личного штата императорской семьи, царский адъютант, генерал от кавалерии, член Государственного совета… Вся жизнь его протекла во дворцах, в церемониях, в каретах и процессиях, среди золотых кружев и украшений… Ему известны все тайны монаршей семьи. От высочайшего имени он раздает почести и отличия, выносит приговоры и назначает наказания. Великие князья и княгини окружают его льстивым вниманием, ибо он распоряжается их штатом, заминает их скандалы и платит их долги. Обладая прекрасными манерами и тактом, он, как это ни трудно в его положении, ухитрился не нажить себе личных врагов. Ко всему этому следует добавить, что в свое время он был одним из красивейших мужчин, отлично ездил верхом и одержал бесчисленные победы над женскими сердцами. Он и в пожилом возрасте сохранил стройную фигуру, красиво опущенные вниз усы и приятные манеры… Он идеально соответствует своей должности арбитра в вопросах ритуала и традиций, манер и этикета» [цит. по кн.: Massie, Nicholas and Alexandra, 121, 525].

О внешности графа Фредерикса и о месте его рядом с императором (безошибочно указанном Бендером) другой мемуарист пишет: «Его импозантная, хотя и старая фигура [с голубой Андреевской лентой через плечо, которую, вместе с орденом св. Андрея Первозванного, имели лишь высшие сановники и особы царской фамилий] как-то сразу запоминалась, может быть еще и потому, что он часто находился именно там, где находился Государь» [Пантюхов, О днях былых, 155]. Фредерикс как спутник государя упоминается в повести С. Заяицкого «Жизнеописание С. А. Лососинова» [II. 9], где есть и другие переклички с данной главой ЗТ; см. ниже, примечание 23.

8//10

Простите, вы не социалист? Не партиец? — Партиец — восходящее к языку старых революционеров и в 20-30-е гг. общеупотребительное именование члена ВКП(б). «Из райкома вышел партиец, очень неавантажного виду, но, как водится, с портфеликом», — так начинается известный роман того времени, где термины «партиец», «партийка», «беспартийный» употребляются едва ли не чаще, чем «человек», «мужчина», «женщина» [Семенов, Наталья Тарпова].

8//11

Я беспартийный монархист. Слуга царю, отец солдатам. В общем, взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать… — «Беспартийный монархист» — выражение каламбурное, т. к. эпитет употреблен одновременно в смысле дореволюционной думской номенклатуры («не принадлежащий ни к одной из политических партий») и в советском смысле («не член партии большевиков»).

Первая цитата — из «Бородина» Лермонтова: Полковник наш рожден был хватом: / Слуга царю, отец солдатам… Строевая песня «Бородино» (музыка Н. П. Брянского) часто исполнялась военными хорами. Ср. также нередко цитировавшиеся слова из записной книжки Достоевского: «Я, как и Пушкин, слуга царю…»[Поли. собр. соч., т. 27: 86]. Пародийных отзвуков личности и биографии Достоевского в ДС/ЗТ немало [см. ДС 8//12; ДС 20//4 и мн. др.]. Бендеровская фраза могла вызывать в памяти также формулу «слуга царя и отечества», обозначавшую солдата.

Вторая цитата — из юнкерской песни: Взвейтесь, соколы, орлами, / Полно горе горевать! / То ли дело под шатрами / В поле лагерем стоять! // От рассвета до заката / С полной выкладкой идем. / Пообедаем, ребята, / — Песню звонкую споем… // Лагерь — город полотняный, / Морем улицы шумят, / Позолотою румяной / Медны маковки горят… [текст в кн.: Чернов, Народные русские песни и романсы, т. 1]. Песня входила в строевой репертуар военных училищ: «Запели старую юнкерскую, какую певали всей ротой, когда шли на тактические учения или топографические съемки: — Взвейтесь, соколы, орлами…» [Уваров, Лихолетье]. Выпускники кадетских училищ генералы А. Деникин и П. Н. Краснов вспоминают ее с теплотой и гордостью. Из записок генерала Краснова: «Рота идет по пыльному полю. Впереди песельники хорошо, по-нотному, поют: «Взвейтесь, соколы, орлами…» Сколько лет раздается и звучит над полем эта самая песня?.. С возвышенности открывается широкий вид на Главный лагерь, на бесконечные ряды белых палаток. Искорками горят на солнце медные шишечки палаточных верхов. Блестят, звездочками играют штыки ружей песельников» [Краснов, «Павлоны»; ср.: Деникин, Старая армия, 24, 67]. «Взвейтесь, соколы» удержалась как строевая песня и в Советской армии. Комментатору доводилось петь ее в военном лагере полстолетия назад.

Нахальное сцепление лозунгов и цитат, применяемое Бендером, было