лесу. Тогда она сказала, что не хочет больше никого пока понимать. Но сейчас что-то заставило искать в себе силы. – Миро… или Мирослав, уверена, что по паспорту ты все-таки Мирослав, просто дурачишься. Мне очень приятно, что ты пытаешься меня поддержать. Мне нравится твой… – Она бегло глянула на планетарий. – Бизнес. И я, знаешь, никогда не забуду, что ты побежал в лес искать незнакомую девку, после того как две другие девки вынесли тебе мозги. Но давай закончим. – Она подошла на шаг сама и протянула цветок. – У меня не самая трудная жизнь, а некоторые мои друзья, похоже, вообще думают, будто я родилась в мире розовых пони. Но это не так. И из жалости за мной ухаживать, после того как ты, блин, видел меня один раз… короче, какая влюбленность?..

Он выслушал длинную тираду молча, а цветок не взял. Среагировал странно: внезапно закрыл лицо руками – совсем как Дэн – и зарычал, совсем как Лева. А потом засмеялся.

– Блин, я идиот. А я-то думаю, что забыл объяснить и почему ты так смотришь.

Саша попыталась сунуть цветок ему прямо в руки, но он отмахнулся. Вздохнул, знакомым щелчком сбил с глаз прядь – все они сегодня были аккуратно зачесаны назад, только отдельные ушли в самоволку. Посмотрел серьезно, просительно и тихо пояснил:

– Все не так. Но я тебя не предупредил. Сейчас понимаю, что момент как-то не попался, а ведь выглядит все и вправду безумно… выслушай, пожалуйста. А потом, если хочешь, можешь меня послать. – Он предостерегающе поднял указательный палец и погрозил им. – Но цветок оставь! У меня дома он не выживет. У меня там ничего не выживает, потому что я там мало бываю.

– Ох. – Саша оглядела парк. Домой она на самом деле не спешила, хотелось, наоборот, проветриться как можно лучше – а ну как отпустит? И она сдалась. – Ну давай. Объясняйся. Только, пожалуйста, не в любви, я не готова, правда, даже если сейчас ты сообщишь мне, что мы общались в прошлой жизни. Особенно если сообщишь.

Миро неловко засмеялся и потер подбородок. Махнул на самую ярко освещенную аллейку, будто намекая: «Вот тут безопасно на случай, если все же ты подозреваешь во мне маньяка». Людей и вправду оказалось много, почти все нарядные – в легких платьях, светлых джинсах, пестрых юбках. Пахло попкорном, вафлями и кофе. Саша даже впервые за день почти почувствовала голод.

– Хорошо, постараюсь без любви. – Миро сунул руки в карманы и обратил задумчивый взгляд вперед. – Хотя, правда, будет сложно. Я заметил тебя, Саш, еще на камерах. Они стоят в лекционном зале, это предосторожность – ну, чтобы не рвали траву, не было какого-то другого вандализма, да мало ли, а я иногда просто люблю порассматривать публику. Я обратил на тебя внимание, еще когда ты появилась – потому что ты слушала с каким-то особым вниманием и… – Он помедлил, глянул опасливо. – Потому что ты показалась мне печальной. Может, я был не прав.

– Прав… – пробормотала Саша и спешно велела: – Продолжай, это неважно.

– Да это не длинная история. – Миро вздохнул. – Я стал просматривать записи чаще, мне нравилось тебя видеть, но, конечно же, я не решался подойти. Во-первых, боялся, что ты меня выдашь, а я не хотел палиться. – Он дурашливо насупился. – Во-вторых – что отошьешь. И в-третьих, – он все-таки запнулся, – я еще проходил терапию. Мне было плохо из-за отца. И я боялся, что покажусь тебе, в сравнении с загадочным Голосом, просто унылым ослом. А потом еще и…

Он снова запнулся и вдруг скрестил руки на груди в защитном жесте. Саша, тихо рассмеявшаяся после «унылого осла» и собравшаяся заверить, что это не самое страшное, вдруг поняла, что было дальше. Примерно. И поняла, что лучше сказать это прямо:

– А потом ты еще и увидел меня с Никой Белорецкой. Девушкой-оперативником, которая… которая…

– Которая вместе со своей украшенной погонами командой вытащила из могилы тело моего отца, – ровно произнес Миро и улыбнулся. Глаза были пустыми. – Не переживай, терапия завершилась, и я уже могу называть вещи своими именами. Я и тогда смог. Мой терапевт позже сказал, что, похоже, этот вроде как «триггер» был моей точкой принятия. После которой я наконец перестал застревать в травме.

– Сложно как, – все-таки призналась Саша. – Ну, точки, застревать… триггер…

– Да, еще как! – Взгляд Миро снова потеплел, даже заискрился азартом. – Но он, кстати, сказал, что со мной легко работать как раз из-за того, что я ученый. Мне все терминизируй – и я горы сверну, даже в своем сознании. Хороший мужик, прежде занимался в основном экстремальной психологией, то есть военными всякими, милицией, спасателями и их травмами. Я к нему по знакомству попал, сейчас он уже почти не консультирует. Ну а насчет вас… – Он вздохнул. – Что скрывать. Я подумал тогда, что лучше мне к тебе все же не приближаться. Во-первых, потому что ты ассоциировалась у меня с хорошим, а она – не очень. Во-вторых, я боялся, как бы она не заявила, что так я хочу влезть в ее расследование. Подобраться ближе.

– Да господи, думаешь, она могла бы? – искренне удивилась Саша, но почти тут же ответила себе сама: да, еще как. Система многих такими делает, судя по Марти.

– Не она – так ее зеленоглазый истукан. Или вообще тот, бешеный и лохматый, с тростью… – Миро вздохнул, поморщился и спохватился: – Только ты не обижайся. Это я тогда так думал. Мы с Никой на связи и сейчас, она по возможности даже что-то мне рассказывает, и она, кажется, добрая… – Он помедлил, улыбнулся. – Зря я ее мучил. Ты явно не дружишь с плохими людьми. Кстати, поесть не хочешь?

Он кивнул на палатку с вафлями, но Саша покачала головой. У них у троих – у Аси, у Ники, у нее – после 8 марта начались жуткие проблемы с аппетитом, тошнота могла накатить в любой момент. Марти, наоборот, мела еду в столовке за четверых, но только худела, что тоже явно не было хорошим признаком. Миро вздохнул.

– Возьми себе что-нибудь, я же не против, – заверила Саша, но он покачал головой.

– Тогда я попозже отведу тебя в классное место, где лучшие хот-доги и мини-бургеры. Мини, правда, то есть на один укус. Не заметишь, как слопаешь, зато можно взять сразу шесть, – снова он улыбнулся. – Это здесь же. Но пойдем еще пройдемся.

И они побрели дальше – к центру. Саша молчала, опустив глаза на качающиеся лиловые «лапки». Думала о том, что Марти,