– Ну? – в конце концов спросил Костя, не выдержавзатянувшейся паузы.

– Ах да, да… – Пожилой с видом мгновенного озаренияполез в стол, извлек небольшой пакетик из плотной, непрозрачной бумаги. –Прошу простить, я не могу держать в голове все заказы… Если не ошибаюсь,господин Тулупов?

– Именно.

– Да, тут написано… Прошу. Исполнено в лучшем виде.

– Точно? – с самым недоверчивым видом спросилКостя.

Он представления не имел, что было в пакете и в чем состояларабота, поскольку выполнял роль простого курьера. А знать чертовски хотелось,полезно для дела. Два дня назад, по дороге сюда, так и подмывало заглянуть впакет, но он не рискнул: там вполне могла оказаться какая-нибудь хитрушка вродекусочка фотопленки, неминуемо засветившейся бы при открывании. Или что-тоизощреннее. А знать хотелось…

– Между прочим, я занимаюсь своим ремеслом сороклет, – с обидой, но и с некоторой гордостью заявил хозяин «юбелирусварстатус», а говоря попросту, ювелирной мастерской.

Костя ничего не сказал, но состроил гримасу, при видекоторой любой мог бы понять, что его одолевают нешуточные сомнения.

Он добился своего: этот то ли ювелир, то ли «юбелирус»прямо-таки взвился, выхватил у него пакет и живенько развернул:

– Нет уж, извольте убедиться! Есть какие-то сомнения?

На свет божий появился не самый диковинный, но все женеожиданный здесь предмет: красный эмалевый крест с золоченым двуглавым орлом,российский орден «За заслуги перед Отечеством», судя по величине, третьейстепени, шейный, и, что характерно, выданный за воинские заслуги, посколькуналичествовали мечи. Ювелир проворно перевернул его изнанкой:

– Ну-с? Есть претензии? Откровенно говоря, Костя и непредставлял, какие у него могут быть претензии. На оборотной стороне все было,как надлежит: девиз «Польза, честь и слава», дата «1994». И номер. Чем-тосмутно знакомый… или нет? Да ведь…

– Я интересуюсь, у вас есть претензии? – неунимался ювелир.

– Да нет, знаете…

– Вот и прекрасно. – Он демонстративно отвернулся,уселся за столик и принялся преувеличенно внимательно вертеть в пальцахкакой-то несложный инструмент. Клиенту явно предлагалось считать, чтотоварно-денежные отношения закончились, что полностью соответствовало истине,ибо деньги давно заплачены, а товар только что получен.

– До свиданья, спасибочки, – вежливо распрощалсяон, спрятав пакетик во внутренний карман.

– Не за что, – сухо отозвался ювелир, неповорачивая головы. – Захаживайте.

Колокольчик вновь звякнул над головой. Сделав несколько шаговпо улице, Костя невольно покрутил головой. Теперь он знал, что не ошибается.Вот только как это прикажете понимать, если…

– Минуточку!

Он остановился и поднял глаза. Вплотную стояли те двое,парочка хвостов, искусный и не очень. Тот, что моложе, проворным жестомфокусника извлек закатанную в пластик карточку и поводил ею перед глазами:

– Фам исфестно, что это есть?

Капитану Глухову это было прекрасно известно: цветнаяфотография, две печати, герб, наискось полосочка цветов государственного флага…Не ребус. Местная охранка. Однако бандюк Толик по кличке Утюг не обязан былзнать по причине неразвитого интеллекта, что ему сейчас суют под нос – ксивуместной охранки или членский билет общества любителей нудизма. А потому он,надеясь, что его физиономия выглядит достаточно удивленно и тупо, недружелюбносказал:

– Я по-вашему, братан, не волоку… Теперь слегкарастерялся белесый:

– Чьто?

– Не волоку, – сказал Костя. – Не секу, неврубаюсь.

Кажется, то, что он говорил, лингвистические способностибелесого явно превышало. Потому что тот, что постарше, поторопился вмешаться:

– Мы из управления контрразведки. Надеюсь, вам понятно.

– Понятно, братила, чего ж тут непонятного? –сказал Костя. – А ты на старом – т о языке хорошо волокешь. Кэгэбэшник,поди, бывший? Интересно, как же ты прошел эту самую… перлюстрацию?

На миг старший дрогнул лицом, даже, такое впечатление,боязливо покосился на молодого напарника, но справился с собой, сухо сказал:

– Вам придется пройти с нами.

– А с каких таких щей? Ничего вроде бы не нарушал…

– Не састафляйте нас прибегать к применениюсилы, – сообщил белесый, отвернувшись, сделал скупой жест, и к ниммоментально подлетела машина, совершенно штатского вида старенький«опель». – Сопротифление по нашим саконам карается.

Ну что тут поделать? Пришлось лезть в машину следом за тем,что постарше. Особой тревоги не было, но на душе, понятное дело, стало неуютно.

– У меня все документы в порядке, – запустил онпробный шар.

– Никто и не сомнефается, господин Тулупов, –глядя перед собой, сообщил белесый.

– А чего тогда произвол лепите?

– Ф чем фы фидите происфол? – пожал плечамибелесый и демонстративно отвернулся.

– Ордер на арест где?

– Никто фас не арестофыфает. Фас приглашали на беседу.

И больше он не проронил ни слова. Ехали не так уж долго,минут десять, машина остановилась перед зданием казенного вида. Нет, пожалуйчто, не декорация: вывеска соответствующая, у крыльца две полицейские машины,вон и полицаи в форме кучкуются… Именно что полиция, судя по вывеске. Почему жене прямо в контрразведку, любопытно бы знать?

Его провели в боковую дверь, в комнатушку, где за столомсидел усатый хмырь с сержантскими нашивками. Заставили вытряхнуть все изкарманов на стол, поверхностно охлопали. Покопавшись в немудреных вещичках,сержант извлек из черного чехла приличных размеров перочинный нож:

– Сачем фам оружие?

– Да какое это оружие? – пожал плечамиКостя. – Это ножичек.

– А сачем?

– Колбаски порезать, пиво откупорить…

– Цифилисофанные люди пифо откупоррифают специальным… –он замялся, то ли забыл, как это будет по-русски, то ли сам плохо представлял,как зовется та штука, которой откупоривают пиво «цифилисофанные» люди. –Распишитесь.

– Не буду.

– Поч-чему? Это протокол обыска.

– А кто вас знает, – сказал Костя, не особенностараясь обострять, но и не стоя навытяжку. – Может, вы там написали, чтоя хотел вашего президента шлепнуть, я ж по-вашему не читаю. Президента там иливашего министра…

Сержант зло покосился на него, отвел глаза. Пикантность втом, что министра внутренних дел в настоящий момент не имелось вообще – староговчера сняли из-за скандальчика с педофилией, а нового еще не назначили.