сотрудничающего со «своим» изданием, как правило, есть отдельная папка, в которую он складывает попавшую ему в руки информацию – интересную, но превосходящую его ежегодную норму строк в родной газете или журнале. Такое досье собирается в надежде, что «вот буду посвободнее, тогда и напишу».

Как правило, это «посвободнее» если и наступает, то когда уже и писать неохота, и другие дела затянули… Отложенное «на потом» реализуется мало у кого.

Пять или шесть таких папок были и у меня. Лежали на полке до поры до времени, пока я не поняла: ну не буду я их уже открывать, время и желание писать ушли. С сожалением, но папки выбросила. Не понялась рука только на одну. Угадайте с первого раза, на какую. Правильно!

Оставила досье с «Ленина» – даже понимая, что тоже, скорее всего, ничего не напишу. А выбросить не смогла потому, что в этой папке не просто интересный журналистский материал. В ней – часть моей души: родные, подчас любимые люди; врезавшиеся в ум и сердце события. Хотя и не очень продолжительная, но важнейшая часть моей жизни. Напишу, не напишу – пусть пока лежит.

Жизнь тем временем продолжалась. Как однажды заметил коллега, с которым я долго работала, «пару самосвалов ты точно написала». Не знаю насчет самосвалов, но работу свою я любила, и она отвечала взаимностью. Для меня процесс всегда был интереснее результата, однако признание коллег, победы в творческих конкурсах, живая реакция читателей приносили серьезное профессиональное удовлетворение.

Не отследила момент, когда это началось… С течением времени появилась некая неудовлетворенность – причем больше человеческая, чем профессиональная, и я поняла: больше с этим «ничегонеделаньем» жить не могу. Однажды ясным утром достала папку и высыпала ее содержимое на стол. Взяла наугад один из клочков бумаги с наскоро набросанными словами и прочла: «Что значит “возможно”? Разумеется, назовут. И он это знает». Чтобы было понятно, о чем речь, отсылаю вас, уважаемые читатели, к эпиграфу главы «Капитан».

Я ни на секунду не усомнилась, что это был знак. Знак, когда не думаешь и не гадаешь, что́ из твоего действа может получиться. А просто понимаешь, что должен это сделать.

Села за стол, и слова полились сами – оставалось лишь направлять мысль. Да еще кое-что вспоминать. Например, фразу одного из ведущих специалистов отдельного конструкторского бюро машиностроения, участвовавшего в проектировании, изготовлении и эксплуатации ядерной установки для «Ленина». На мой вопрос, достоин ли капитан этого ледокола того, чтобы его именем был назван какой-то из новых, посмотрел на меня с недоумением: «Как он может быть недостоин, если таких людей в мире наперечет?»

Более тридцати лет назад «Ленин» был списан на вечную стоянку, а ледокола «Борис Соколов» как не было, так и нет.

В какие-то годы в экономически ослабленной стране ледоколы просто не строились. Сейчас они один за другим, один мощнее и краше другого сходят со стапелей. И тут я вижу недоумение на лице воображаемого оппонента: «Уж если ты действительно работала с технической документацией атомных ледоколов, то должна бы знать, что имена им даются серийно. Сейчас, например, идет региональная серия: “Арктика”, “Сибирь”, “Россия”…» Отвечаю. Я не просто «должна», я знаю это. Как знаю и то, что имя капитана первого в мире атомного ледокола заслуживает быть увековеченным в названии корабля.

Валентина Веселовская

Глава 1

Встреча

Еще при создании ледокола «Ленин» портом его приписки был определен, конечно, Мурманск, где сосредоточен ледокольный флот страны. Строительство в окрестностях Мурманска, особенно к северо-востоку от него, сильно затруднено – вокруг сплошные скалы, где при необходимости сильнейшими взрывами буквально по метру отвоевывают участки, которые можно использовать под застройку.

Таким вот образом на берегу Кольского залива построили базу атомного флота со специально оборудованным причалом для атомного ледокола и двухкилометровую подъездную дорогу.

…Весна 1960 года. База и все необходимые службы – в первую очередь, конечно, Мурманское морское пароходство – готовы к встрече долгожданного «гостя». И в один из майских дней весь Мурманск пришел в движение. Событие было настолько ярким, что жительница Мурманска Таисия, впоследствии ставшая женой старпома ледокола «Ленин» Юрия Быстрова, помнит его до сих пор:

– Ледокол еще только входил в Кольский залив, а на берегу, особенно на причале базы, уже было полно народу. Почти все предприятия города – от рыбокомбината до дошкольных учреждений – направили для встречи уникального корабля своих представителей. Самостоятельно просочившиеся на базу граждане заняли ее территорию – не оставалось ни одного свободного сантиметра. Все сопки вокруг залива были также заполнены людьми.

Когда огромный красавец с иссиня-черным корпусом и белоснежной надстройкой показался над гладью залива, и на территории базы, и на заснеженных сопках началось ликование, сравнимое… Даже не знаю, с чем… Гагарин тогда еще не летал – а больше и сравнить не с чем.

Глава 2

Первый урок

Крутой поворот моей судьбы состоял в том, что на работу в технический архив атомного ледокола я пришла из мурманской газеты «Комсомолец Заполярья», где руководила сектором по работе с молодыми рыбаками.

Где молодые рыбаки и где ядерная физика, – и сама знаю. Но когда прямо в редакционный кабинет за тобой приходит сама судьба – как ей противиться? Вот именно.

«Сама судьба» пришла за мной в образе большого друга нашей газеты моряка и писателя Виталия Семеновича Маслова.

Виталий Семенович, прошедший путь от радиста до начальника радиостанции атомного ледокола, частенько приносил к нам в редакцию свои стихи и рассказы. «Комсомолец Заполярья» с удовольствием их публиковал, а сам по себе приход Маслова был для нас, редакционной молодежи, праздником.

…Как обычно, радостными возгласами приветствуя гостя, на быстро сдвинутых столах редакционные барышни расставили чашки, разложили незатейливое угощение. И как только разлили чай, прозвучало судьбоносное:

– Слушайте, мне капитан дал поручение! «Ты там вращаешься “в разных кругах”, найди нам в архив толковую девку. Наша неожиданно уволилась, а без архивариуса мы в рейс не можем выйти».

Что означает для журналиста получить приглашение хоть на атомный ледокол, хоть на космический корабль, хоть в пасть дракона – поймет только его коллега, который также хочет поведать миру все самое интересное.

Другое дело, что в силу житейских обстоятельств не каждая «редакционная девка» может позволить себе длительный отрыв от дома. Тем не менее несколько рук взметнулись вверх – моя была первой.

Не вполне уверенная в своей «толковости», я тут же по указанию Маслова отправилась на аудиенцию к капитану. А уже через пару часов