в окрестностях нет. Даже приличной лужи не сыскать.

— Однако жертву где-то утопили, — сказал задумчиво Депутатор. — Вы не могли бы уточнить у девушки, что она имела в виду?

— Попробую, — кивнул я. — Но она иногда непредсказуемо эмоционально реагирует на вполне безобидные вопросы.

— Например?

— Например, про свою блондинистую подругу. Попытки о ней что-то узнать воспринимает крайне нервно.

— Да. Подруга. Ознакомьтесь, кстати, — полицейский передал мне стандартную картонную папку с делом.

Первое, что я увидел, откинув желтоватую плотную обложку, — фотография блонды. Вполне актуальная, в той же школьной блузке и юбочке. Но сделана она почти год назад. Последнее фото перед тем, как девушка пропала.

Я с интересом полистал дело — её искали… Ну, как могли. Депутатор так себе следователь, но все базовые процедуры выполнил. Осмотры, опросы, версии…

— Основной подозреваемый — отец пропавшей? — спросил я, вчитавшись.

В деле это прямо не утверждается, но опытному взгляду достаточно деталей.

— Он вёл себя как виновный, — вздохнул полицейский, — но доказательств не было, а мою встроенную спецтехнику к делу не подошьёшь.

Он постучал железным пальцем по железному виску.

— Косвенно на него указывало многое. Например, он не подавал заявление о пропаже, пока я не пришёл к нему с вопросами. Поиски начались только на пятый день — никто не спешил сообщить в полицию, что девушка не ходит в школу и не появляется в баре.

— В баре?

— Это дочь владельца бара, она помогала ему в работе. Её сложно не заметить, как видите, но почему-то никто не поинтересовался, куда она делась. Если бы не анонимная записка, которую мне подбросили… Да, это она, полюбопытствуйте.

— «Десятого сентября была убита… — прочёл я вслух. — Убийство произошло…» Ого, в моём подвале?

— Так утверждает автор записки. Или авторша. Доказательств этому не обнаружено.

— «Я знаю, кто убийца, но не скажу, потому что он не виноват, его заставили…» — очень драматично, но для заявления об убийстве несколько неожиданно.

— Я тоже сперва не отнёсся достаточно серьёзно. Но оказалось, что девушка действительно пропала, хотя отец не хотел признавать этот факт до последнего.

— Подозрительное поведение.

— Более чем. Увы, я столкнулся с категорическим неприятием открытия дела об убийстве со стороны судьи и городских властей. Меня отговаривали, на меня давили и даже пытались напугать. Это препятствовало предварительному задержанию подозреваемого, а потом он просто исчез. Девушка тоже не нашлась, но для утверждения, что она убита, одной анонимной записки, по всем признакам написанной подростком, маловато. Тело обнаружено не было, а…

— …Нет тела — нет дела, — кивнул понимающе я.

— Судья настоял на том, чтобы дело о пропаже было закрыто. Семья бармена просто… Ну, например, уехала из города. Сначала девушка, за ней — отец…

— Так, может, и уехала?

— Отсюда не уезжают, — мягко сказал Депутатор.

— Возможно, стоило спросить у самой потеряшки? Раз она внезапно занялась декоративным садоводством на моём заднем дворе?

— Видите ли, Роберт, я посмотрел на неё. Из окна кладовки. Очень внимательно.

— И?

— Это она. Девушка, исчезнувшая почти год назад. Но когда я открыл дверь и вышел во двор, то там были только уборщица и ваш подопечный. На то, чтобы переместиться от окна к двери, мне потребовалось меньше секунды, спрятаться там негде. Когда я стал задавать вопросы, ваша помощница начала на меня шипеть, как рассерженная кошка, утверждая, что никого там не было и быть не могло.

— А Говночел?

— Молодой человек сперва выглядел готовым что-то рассказать, но потом был напуган экспрессией девушки и явно передумал. Подтвердил, что во дворике они были вдвоём и он никогда не видел блондинок. Никаких. Ни одной. Ни разу в жизни. Чтобы понять, что он врёт, не требовалось даже спецпрошивки. Тем не менее, я не знаю, что думать по этому поводу.

— Как понимаю, — я похлопал рукой по папке, — дело закрыто. А значит, вы можете смело игнорировать его странности. Кстати, тут есть фотография отца девочки?

— Да, там, в конце.

Я пролистал и посмотрел.

— Вы его видели? — проницательно уставился на меня окулярами своего оптического полиграфа Депутатор.

— Примерно как вы сегодня блондинку. Оба ответа, «да» и «нет», будут верными.

— Подумать только, — вздохнул полицейский, — когда-то мне казалось, что это очень простое, тихое, спокойное место. Мечта раннего пенсионера.

— Уверен, это так и есть. Вы просто не знаете, куда не смотреть.

***

— Что там у вас вышло с полицейским? — спросил я Швабру, когда она принесла со столиков пепельницы.

Посетителей много, дым плывёт волнами, оборот бара отличный. Люди что-то активно обсуждают вполголоса, собираясь за столиками, а вот за стойкой никого. Со мной ничего обсудить не хотят.

— Что-то ему померещилось, отстань, — огрызнулась девушка.

— И мне померещилось?

— Не знаю. Я не слежу за чужими глюками.

— Даже такими симпатичными, как твоя подружка?

— Знаешь, не лез бы ты в это, босс.

— Если делать вид, что проблемы нет, она от этого не исчезнет.

— Это не твоя проблема, босс. Налей лучше тому придурку, он явно хочет тебе что-то сказать.

— Я вижу, у вас есть кампари? — поинтересовался, садясь на табурет у стойки, мужчина с небольшой аккуратной бородкой.

— Имеется, — подтвердил я. — Хотя вы первый попросили.

— Люблю сладкую горечь. Негрони делать умеете?

— Разумеется.

— Будьте так любезны сделать порцию.

— Классический или булливардьер?

— Классический, но апельсин замените лаймом.

— Вижу, вы ценитель, — сказал я, смешивая джин и вермут.

— Да, здесь непритязательная публика, которая предпочитает напитки попроще.

— Но вы не таков?

— Нет. Я поэт. Художник слова. Творец. Романтик.

— И что же вы воспеваете в своих творениях?

— Красоту, разумеется. Что же ещё?

— Ну да, — кивнул я, — логично. Что же ещё. Вот ваш негрони. Приятного вечера.

— Хотите, прочитаю вам своё?

У меня не очень много знакомых поэтов, но достаточно, чтобы я знал, что говорить «нет» в этом случае бесполезно. Я промолчал, но его это не остановило.

«Пусть хлынет кровь по лезвию ножа, вонзится в плоть тугая сталь кинжала! Ведь ты судьбы своей не