Мэвис служила ей с самого дня ее рождения. А с тех пор как умерла мать, эта старая женщина из кельтского рода заменила ее и стала девочке поддержкой во всем.

— Идите, мадемуазель, — легким прикосновением Алтея отвлекла ее от грустных мыслей, — покормите свою собаку. Вольф всегда так радуется вам.

— Да, да, идите, госпожа. — Эдора обошла стол, чтобы занять ее место. — Я сама ощиплю гуся. А если эта Хильдегард сунется сюда, я набью ей морду.

Брижит улыбнулась, представив себе, как Эдора хлещет по щекам толстую служанку Друоды. Девушка взяла тарелку с обрезками для Вольфа и подставила Алтее плечи, чтобы та накинула на нее шерстяной плащ.

Затем она осторожно вышла из поварни. В большом зале не было никого, кроме двух лакеев, они посыпали пол свежей соломой и не заметили ее.

Брижит не без причины остерегалась лишних глаз, хотя и знала всех слуг по именам — ведь они были почти что домочадцами; все, кроме Хильдегард, которая приехала вместе с Друодой и Валафридом. До смерти Квентина, пока его тетка не превратилась из гостьи в правительницу, все жили счастливо и спокойно. Теперь же в доме воцарилась атмосфера подозрительности.

На улице легкий западный ветер нес запахи скотного двора. Брижит направилась туда, где находился их источник. Она миновала конюшни, загоны для коз и сараи, в которых обычно спали конюхи. Обойдя коровник, Брижит увидела наконец большой загон, где держали охотничьих собак. Здесь по приказу Друоды был заточен Вольф. Любимый пес Брижит, никогда не знавший неволи, теперь, как и его хозяйка, превратился в пленника.

Барон нашел щенка в огромном лесу между Луру и Луарой, когда дочери исполнилось десять лет, и принес его в дом. Пес обещал вырасти огромным, и не могло быть и речи о том, чтобы подарить его маленькой девочке. Но Брижит полюбила Вольфа с первого взгляда и не слушала, когда ей запрещали подходить к нему близко. Пес был так предан девочке, что опасения взрослых вскоре рассеялись. При нынешнем росте Брижит в пять футов и два дюйма ее подбородок был ненамного выше огромной белой головы Вольфа. А когда пес вставал на задние лапы, то оказывался на целый фут выше ее.

Вольф уже почувствовал приближение хозяйки и в нетерпении ждал у калитки загона. Это казалось невероятным, но собака всегда знала, что делает Брижит. Бывало, почуяв, чтя хозяйка покидает поместье, пес срывался с цепи и догонял ее на дороге. Он следовал за нею повсюду. Но теперь оба сидели взаперти.

Девушка с улыбкой выпустила Вольфа за калитку:

— Ну что, мой король, радуешься, что не придется ждать вместе со всеми, когда подадут обед? — Она наклонилась, чтобы приласкать собаку, и длинные светлые косы упали на большую голову Вольфа. В отличие от большинства женщин в Берри, которые носили на головах покрывала, Брижит ходила с непокрытыми волосами, заплетенными в косы. Ей нравилась такая свобода и не казалось, что это нескромно. А идя в церковь, она всегда надевала белую накидку.

Платья Брижит были из коричневой шерстяной ткани, а в жаркую погоду — из хлопка, крашенного в голубой или желтый цвет. Она носила плащи синих оттенков: светлый льняной летом и из более темной шерсти зимой.

— Скажи спасибо Алтее. Это она заставила меня выйти к тебе.

Вольф гавкнул в сторону дома, прежде чем накинуться на еду. Брижит рассмеялась и присела рядом с ним, прислонившись спиной к перегородке загона. Высокая крепостная стена, сложенная из огромных камней и окружавшая усадьбу вместе с конюшнями, домами для прислуги и садами, едва виднелась за верхушками деревьев. Камни давно потемнели от времени и были изранены войнами. Отец Брижит в годы своей молодости отразил немало нападений на поместье. В последние же двадцать лет все силы были брошены на борьбу с сарацинами, так что во всей Франции почти никто уже не мог воевать с соседями, и на памяти девушки осад и сражений не было.

Брижит устремила взгляд в сторону южной границы огромного фруктового сада и подумала о том, как сильно изменилась ее жизнь. Еще год назад с нею были Квентин и Мэвис. Тогда Брижит знала, что, хотя после смерти отца вся земля перешла к брату, она имела право на свою долю в качестве приданого. Теперь, после гибели Квентина, ей принадлежало бы все, выйди она замуж. А до тех пор распоряжаться землей должен был граф Арнульф.

У Брижит было неплохое наследство; плодородные земли в самом сердце Франции, изобилие дичи в лесах, богатая деревня — в течение двадцати семи лет все это принадлежало Тома де Луру, ее отцу.

Господский дом был прекрасен. Барон Тома построил его на том же месте, где стоял замок прежнего владельца, сожженный во время набега взбунтовавшихся вассалов графа Арнульфа. Тогда в деревне, находившейся возле поместья, сгорела половина домов и погибло много крестьян. Но шли годы, людей становилось все больше, поселение раскинулось уже на добрые полмили к северу по склону холма. Для охраны сельских жителей была построена крепость. Брижит посмотрела в ту сторону, на высокую башню, освещенную солнечными лучами. Там родился Квентин. Что и говорить, место для родов не самое подходящее, но именно в крепости, проверяя тамошние запасы, первая жена Тома де Луру ощутила родовые схватки, а времени, чтобы добраться до дома, у нее уже не оставалось.

Барон Тома женился на гасконке Леони вскоре после того, как стал вассалом графа Арнульфа. Мадемуазель Леони была дочерью безземельного рыцаря, но ее бедность не остановила влюбленного молодого человека. Жена подарила барону чудесного сына. Но их счастье было недолгим. Мать четырехлетнего Квентина отправилась в родную Гасконь на свадьбу своей единственной сестры Друоды с неким писарем по имени Валафрид. Когда Леони со свитой возвращалась домой, в Аквитании на них напали мадьяры и перерезали всех до единого.

Тома был вне себя от горя, и граф Арнульф, обеспокоенный мрачным состоянием подданного, уговорил его жениться на своей очаровательной подопечной Розамонде. После приличествующего траура Тома так и сделал, и прекрасная уроженка Берри своим душевным благородством завоевала его сердце.

Через несколько лет Розамонда родила дочь, которой и была Брижит. Уже в младенчестве все заметили необыкновенную красоту девочки. Она росла счастливым ребенком: родители любили ее, а брат просто обо жал. Квентину тогда было восемь, и он служил пажом в замке графа Арнульфа, где постигал военное искусство. Дети виделись только во время его коротких визитов домой, но даже родные брат и сестра не могли бы любить друг друга сильнее.

Жизнь была прекрасна, пока не умерла мать Брижит. Девочке к тому времени исполнилось двенадцать лет. В том же году ее постигло новое несчастье: Квентин был посвящен в рыцари и отправился с графом Арнульфом в Святую Землю. Отец очень горевал, но утешал девочку как мог и, должно быть, немного перестарался и избаловал ее. В результате Брижит выросла высокомерной и вспыльчивой. Новым ударом судьбы для нее стала смерть отца. Шел 970 год от Рождества Христова.

К счастью, домой из далекого похода вернулся брат и вступил во владение Луру. А через несколько месяцев приехали Друода и ее муж, умоляя Квентина принять их. Он не отказал своей тетке. Друода вела себя смиренно и скромно. Брижит едва замечала ее присутствие в доме, встречались они только за столом. Брат был рядом, и больше девушка ни о чем не беспокоилась. Они бережно помогали друг другу пережить потерю отца.