— Думаешь, Терстон способен на это?

— Да, Роланд, это возможно, тем более что уже произошел один странный случай. И если тебя не окажется поблизости, чтобы предъявить свои права на Монтвилль, то их заявят Терстон и Джеффри, и тогда, чтобы заполучить имение обратно, тебе потребуется армия не меньше, чем у самого герцога.

— Ну а если оно мне вообще не нужно, тогда как?

— Ты не можешь так говорить, Роланд! Отказаться от своих любимых лошадей и от земли, которую Лютор передает тебе!

Роланд запустил руку в свои густые волнистые волосы. Притворяться было бессмысленно.

— Ты прав, я не откажусь. Это единственное, что мне нужно от Лютора.

— Ты все-таки вернешься домой? — с надеждой в голосе спросил Ги.

— Я во многом похож на отца, но если мне случается сказать глупость, то я не упорствую в ней до гробовой доски. Разве что несколько лет, но не всю же жизнь. — Роланд добродушно усмехнулся. — Правда, отец тоже, как видно, смягчился или это только кажется.

— Но и ты изменился, старина. Я-то помню, что ты частенько дрался с Мезидоном по каждому пустяку. Кстати, не попадался тебе этот мерзавец?

— Да, он здесь, вместе с графом Лемузенским.

Ги удивился:

— Мы наслышаны об удали Роджера. Говорят, у него теперь владения по всей Франции. Удивляюсь, как он ухитряется служить стольким сюзеренам? — Да он так же жаден, как и его старший брат Терстон. — Ты с ним хотя бы разговаривал? — нетерпеливо спросил Ги.

Роланд пожал плечами:

— Да, мы виделись. Он уже менее задирист, чем раньше, и не так уверен в своем превосходстве.

— Не мудрено, с тех пор ты стал заметно выше и сильнее. Бьюсь об заклад, что Лютора ты уже перерос, а мне еще не приходилось видеть человека, который смотрел бы на него сверху вниз.

Роланд ухмыльнулся;

— К его великой досаде, я превзошел Роджера во всем.

— Наверное, не только в боевом искусстве? — засмеялся Ги, и его зеленые глаза сверкнули озорным огнем. — Должно быть, франки и тебя переделали на свой манер? — Юноша увернулся от шутливого удара. — Ах, нет? Ну тогда, похоже, у нас будет сразу два Лютора. Роланд снова нахмурился и проворчал:

— По крайней мере я не бью без причины, чего не могу сказать о своем папаше.

Это была правда. Лютор из Монтвилля был грубым человеком с тяжелым характером, настоящим рыцарем войны, жестоким и неотесанным. Окрестные дворяне присылали к нему своих детей только затем, чтобы он сделал из них сильных и искусных воинов. Физическая сила и военное искусство высоко ценились у нормандцев.

У Лютора не было сыновей, кроме Роланда, и его совершенно не смущало внебрачное происхождение ребенка. Сам же Роланд презирал свое положение. Ему сказали, что его мать, была простая крестьянка из соседней деревни. Она умерла родами, а о нем целых полтора года заботилась соседка. И только когда старая женщина, сама будучи при смерти, послала за господином, Лютор узнал о существовании наследника.

Законная жена рожала ему только девочек, и он рад был случаю еще раз больно уколоть ее, привезя сына в дом. Гедда возненавидела маленького Роланда, и он сразу ощутил ее злобу. С тех пор как ему исполнилось три года, мачеха со своими дочерьми принялись колотить мальчика по поводу и без повода. Лютор ничего не делал, чтобы унять их. Его самого воспитали в суровости, и он считал, что своей силой обязан тяжелой юности.

У отца Роланд научился подавлять порывы нежности и сдерживать все чувства, кроме злобы. Его учили бегать, прыгать, плавать, скакать верхом, без промаха метать копье и боевой топор, с великим искусством и жестокостью орудовать мечом и кулаками. Лютор хотел обучить сына всему искусству в совершенстве, он бил его за ошибки и весьма скупо хвалил.

Детство Роланда прошло в побоях. Их приходилось терпеть не только от домашних, но и от чужих людей: дворянские сыновья, отданные Лютору в науку, были весьма злобны, особенно Роджер из Мезидона. Он был на два года старше пятилетнего Роланда, когда приехал и замок и принялся добавлять свои тумаки к ежедневным избиениям мачехи. Так продолжалось, пока мальчик достаточно не возмужал, чтобы оказать сопротивление. Лютор, который раньше не запрещал Гедде и обеим дочерям бить маленького беззащитного ребенка, теперь точно так же не собирался защищать их от заметно окрепшего парнишки.

С тех пор как Роланд впервые дал сдачи, жизнь его заметно полегчала. Но после этого случая он не стал мстить женщинам, а просто игнорировал их. Он больше не боялся их брани и отбивал только нападения старших мальчишек и Лютора.

— Можем мы поехать завтра утром? — спросил Ги, когда они добрались до палатки на окраине Арля. Город праздновал победу над сарацинами, и причин оставаться здесь у Роланда не было. — Чем скорее мы отправимся в путь, тем лучше. Я потерял целых полгода, пока разыскивал тебя.

— Как же ты все-таки меня нашел? — спросил Роланд.

— А война? — широко улыбнулся Ги. — Дураку и то понятно: где сражение, там и ты. Должно быть, после всех подвигов у тебя будет не меньше земель, чем у Роджера.

Роланд усмехнулся, и его глаза засветились словно сапфиры:

— Я дерусь за золото, а не за поместья. Земля требует заботы, а мне нравится быть свободным, путешествовать, останавливаться где мне хочется.

— Тогда у тебя, наверное, уже много золота. Роланд покачал головой:

— Увы, большая часть уже потрачена на женщин и выпивку, но кое-что еще осталось.

— А добыча, награбленная у сарацин?

— А как же, и это имеется. У разбойников было много шелка, стеклянной посуды, золотых тарелок и ламп, не говоря уже об украшениях.

— Расскажи мне о сражениях.

— Сражаться пришлось много, — ответил Роланд. — Сарацины настроили укреплений по всему побережью. А самая крупная крепость у них — в Нисе. Но они воюют без оружия, как простые крестьяне против опытных рыцарей. Некоторым, правда, удалось бежать на кораблях, но мы разграбили и сожгли их укрепления.

— Похоже, я приехал как раз вовремя.

— Да, моя служба у герцога Бургундского окончена. Мы можем отправляться завтра утром. Но сегодня…

Сегодня вечером мы кое-куда сходим, mon ami. Я знаю славный кабак возле Северных ворот, где подают замечательную острую похлебку и великолепное пиво. — Роланд рассмеялся. — Ты не представляешь себе, как я скучал по отцовскому пиву! Эти французы потонули в своем проклятом вине! Предвкушаю, как буду каждый день наслаждаться пивом вместе с крестьянами!

Роланд пристегнул ножны и вложил в них меч. Кольчугу и латы он оставил. Ги без зависти отметил, что его друг из статного юноши превратился в могучего красивого мужчину. Твердый как скала, крепкий и сильный, он был настоящим воином. Лютор будет гордиться таким сыном, даже если не решится признать это вслух.