— Прощай, мой верный конь! — возлагая стопу начереп, сказал Вещий Олег,

Дрессированная гадюка Гюльчи выскользнула из пустойглазницы. Широко раскрыв злобную пасть, она впилась в ногу волхва и… издохла.

— Знай наших! — усмехнулся прозорливый Вещий.

Свыше раздался голос Тарха:

— Я всегда знал, Олег, что ты жесток, но непредполагал, что до такой степени. Изверг! Зачем ты надел портянки Мрака!

В ночи монотонно скреблось, словно компьютер вздумал надосуге заняться дефрагментацией небесного диска. Каблучки стучали громко,чересчур громко, а из-за черных деревьев в ее спину смотрели страшные желтыеглаза.

Юлия все ускоряла шаг. Дальше будет фонарь, затем дорожкапройдет под окнами элитного дома, там улица залита светом как посыпана золотымпеском, на крыльце охранник из частного агентства, она всякий раз чувствует егораздевающий взгляд, но у него пистолет, пусть смотрит, хоть как-то, даохраняет…

Когда элитный дом уплыл за спину, каблучки застучали ещегромче. И чаще. А вот ее подруга Эмма в полночь выходит гулятьодна-одинешенька… не считая Рея, могучего и веселого боксерчика, что носится покустам, ревниво проверяя следы других псов. Завидя одиноко бредущую девушку,всякий искатель приключений тут же переходит на ее сторону, уже предвкушаявсякое и очень разное. Но не успевает раскрыть рот, как из кустов выныриваетпес, похожий на сержанта спецвойск: молодцеватый, с широкой грудью и могучимичелюстями. И бедолага, у которого сразу все на нуле, под подозрительнымвзглядом готового к бою зверя лепечет что-то вроде как пройти в библиотеку,после чего с мокрыми штанами удаляется.

Все-таки этот шейпинг чересчур поздно. Знакомые наперебойпредлагают щенков, но у нее сразу слезы и щем в сердце: их жизнь, оказывается,так коротка! Хватит, наревелась в прошлый раз, когда уходила из жизни ее вернаяЗита, а она, беспомощная, исходила плачем, но ничего не могла поделать…

Оставалось только проскочить под темной аркой, а там до ееподъезда рукой подать…

Она помнила, что с ее ростом и развитым плечевым поясомвыглядит внушительно, или, как теперь говорят сопляки, круто. В летнюю жару онапредпочитала маечку, что подчеркивает и ее идеальную грудь, для которой ненужны никакие лифчики, и блестящие плечи, сильные и здоровые плечи спортсменки.Ее принимали то за известную пловчиху — это у них обычно так развит плечевойпояс, — то за лыжницу-рекордсменку. Вся ее фигура дышит силой, только онасама знает, что за ее рост и крепкое тело нужно поблагодарить папу и маму даеще чуть-чуть модный шейпинг, на который ходит всего лишь из-за тщетной надеждыотыскать подруг почище, чем пьяные бабы из ее подъезда.

Навстречу мощно запахло отбросами. Там, по ту сторону арки,мусорные баки, настолько переполненные, что их почти не видно под грудамигниющего под жарким солнцем, а сейчас — в перегретом воздухе, мусора. Там частороются бомжи, постоянно — вороны, безбоязненно шныряют толстые, как дикобразы,крысы, а собачники берут собак на короткий поводок и проводят опасное местобегом, как по краю минного поля.

Запахом гнили пропиталась даже кирпичная кладка, Юлиясжалась, в тысячный раз спрашивая себя, почему не поменяет квартиру на другойрайон…

Прямо в лицо потянуло горьким смрадным дымком: кто-то поджегмусор. Этот дымный смрад заползает и в окна, доводя ее до исступления жаркиминочами, когда закрыть дверь на балкон — самоубийство…

Из темноты арки навстречу вышел парнишка. Худой, прыщавый, снагло-голодным выражением созревающего подростка. Такими брезгуютодноклассницы, таких не замечают девчонки на улице. Юлия перевела дыхание,этого она одним пальцем перебьет, но сердце тут же тревожно сжалось.

За сопляком еще двое. И еще. Пятым неспешно выдвинулся явновожак, высокий и наглый парень с красивым породистым лицом. Мускулистые рукиоттопырены, изображает геркулеса. Все встали полукругом, загораживая вход.

Юлия невольно замедлила шаг, повернуть и бежать — глупо, навысоких каблучках не побегаешь, догонят сразу.

— В чем дело? — спросила она враждебно.

Все молчали, она чувствовала, как они раздевают ее глазами иуже мысленно начинают проделывать то, что собираются сделать наяву. Вожаксказал медленно:

— А ты сочная телка. Ладно, раздевайся.

— Что? — спросила она неверяще.

— Жарко, — объяснил он. — Тебе разве нехочется побыть голой среди мужчин?.. По глазам вижу, хочется.

— Ах ты, сволочь, — вырвалось у нее. — Ты чтоо себе думаешь?

— Кричать будешь? — поинтересовался онлениво. — Давай… Менты ходят там, где фонарей побольше. А здесь темно.Сюда не заглянут, страшно.

— Только попробуй, — сказала она. — Я тебя,сволочь, уничтожу…

Его взгляд внезапно ушел с ее лица. Юлия услышала, как заспиной слева зашелестели листья. На асфальтовую дорожку, прямо из кустов, явносокращая дорогу, вышел мужчина в легкой майке, выпущенной поверх пояса, и впотрепанных джинсах. Высокий, сухощавый, волосы темные, хотя в отблеске фонаряна миг показались Юлии почти багровыми. Лицо неестественно бледное, даже в этомсвете бледное. Он на ходу потирал ладонью правый бок, словно успокаивалушибленную печень.

Все молча смотрели, как он примиряюще вскинул руки:

— Тихо-тихо, ребята. Не нужно так вот… с женщиной.

Голос его звучал ровно, однако Юлии почудились ноткисильнейшей усталости. Похоже, вожак тоже уловил, что незнакомец бредет домойлибо с перепоя, либо долго доказывал какой-то знойной и раскрепощенной, безкомплексов, что он мужчина в полном соку.

Подростки смотрели на незнакомца трусливо-нагло-вызывающе,на своего вожака

— с ожиданием. Положение вождя обязывает, тот бросилнасмешливо:

— Уж не ты ли вступишься, мужик?

Незнакомец с усилием засмеялся:

— Ребята, вы делаете большую ошибку. А риск того нестоит.

Те заговорили между собой, она видела, как все началиоглядываться по сторонам, но улица, как назло, пуста. А если вдали в самом делепромелькнула тень, то всякий, завидя группу мужчин, спешит убраться подальше.

Вожак растянул рот в хищной усмешке:

— Риск? Не ты ли такая круть?

Незнакомый мужчина покачал головой:

— Ребята… Драться стоит лишь с теми, кого знаете. А я —незнакомый… Вы же не знаете, кто я, что могу, есть ли у меня в карманепистолет, стоит ли за мной кто-то… Но если готовы на такой риск, тогда флаг вруки и барабан без палочек.

Он вздохнул, но Юлия при всей его усталости, даже чего-топохожего на изнеможение, все равно не чувствовала в нем ни капли страха, нидаже простой неуверенности. Говорил по-отечески, устало и снисходительно,словно эти пятеро верзил были детьми из детского сада.