Целых два часа блаженства!

Я, слегка покачиваясь, с пустой головой, не торопясь, возвращаюсь в камеру.

* * *

— Вот и вернулся! Вот и вернулся, наконец! Внучек, дорогой! — Бабушка Дарья роняет на пол капельки соленой радости. — Повзрослел-то как! Эх, счастье-то, какое! — Умильное родное лицо.

— Давай, баба Дарья, отметим хоть мое возвращение. А то казенные харчи поперек горла стоят, — говорю я ей, пытаясь прервать сентиментальную сцену.

Баба Дарья засуетилась, запричитала:

— Ой, да что ж это я? Конечно! Вот старая…Садись, внучек.

— Вот картошечка, сальце, грибочки, лучок. Кушай, дитятко. Вот, и рюмочку, на, выпей за возвращение…

Разрыв темного покрывала, забор, канава; попытка встать, чтобы дойти (до…мой) взгляд, раскачивая стены, пол и потолок, пытается остановиться на лице…

…Какой-то женщины. Мы ползаем по грязному (полу…голые), пытаясь вероятно заняться сексом.

Затем я вижу, что душу ее…

Затем я вижу, что плачу и говорю ей, что люблю ее…

Ее?! Или это другое, опухшее от пьянства лицо?

Дверь нараспашку! Бах!

— Опять пьяный явился, ирод?! — мелькающая бабка Дарья, визжащая мне в лицо. — Сколько пить можно? Когда остановишься?! Уже третий месяц, как из тюрьмы вышел, и все не просыхаешь!

Потом спокойнее:

— Бросил бы ты это, внучек. Занялся бы чем-нибудь. Другая жизнь бы у тебя началась. Губишь себя только. — И следом, так раздражающие меня всхлипывания.

— Баб Даш, затыкынисяаа…Опять за свое! Хватит реветь! — Я резко, с деловым видом, пытаюсь сесть, но промахиваюсь мимо лавки и грохаюсь на пол.

— Меня обидели! — решаю вдруг. Трясу головой, сидя на полу, но в упор не помню кто, и за что. — Нет, обидели! — кричу я, потому что мне нравится кричать и бравировать сейчас.

— Таак, ну-ка!.. Я их сейчас всех сделаю! — Хватаю со стола нож и выскакиваю из дома.

Картинки.

— Стоять!

— Чегоо?! Ты чего это разбушевался?

Даже не вижу говорящего.

— Стоять, я сказал! — внутри понимаю, что не знаю, зачем я говорю это.

— А чего надо-то? Ух, ты! — Отскок в сторону. — У тебя еще и нож имеется? Видел, а?

— Я его знаю. Это тот, который восемь лет отсидел за убийство в пьяном угаре.

— Ах, вот как! Не угомонишься всё?

Мало того, что я ничего не вижу: все мелькает перед глазами, так еще и не успеваю ничего ответить.

«Иди-ка сюда…Вот тааак», — вкрадчивый голос больно кольнул в боку. Мелькание прекратилось.

* * *

— Баба Дарья, иди! Твоего нашли недалеко отсюда!

— Да черт с ним, проспится и сам придет!

— Теперь уж не придет, бабушка. Нашли его с собственным ножиком под ребрами. Мертвее мертвого. Отпил своё.

Стремительный, несмотря на возраст бег к месту, чувство горечи, сплетенное в душе с безмерным облегчением, оттого, что все закончилось. Долгий взгляд на тело, с нелепо торчащим из него ножом, и липкую, бурую лужицу на земле…бурую, липкую, лужицу…

Глава 2

Холодный пот выдавил остатки сна сквозь поры тела и, подобно всем эфирам нашего мира, стремительно испарился, оставив Человека наедине с его местом пробуждения.

Человек осторожно повернулся на левый бок и, вслушиваясь в свое состояние, одну за другой поставил ноги на пол. Сигналы от тела поступали один другого краше. Головная боль, сушняк во рту, с привкусом картонной коробки из-под мусора, ломота в костях, в общем, полное меню похмельных блюд, подаваемых в этот час бесплатно.

«Мда, — подумал человек, — пожалуй, надо поаккуратнее с горючим смесями. А то после третьей рюмки они кажутся обедненными, и ты их начинаешь обогащать, чем попало».

Ассоциация своего тела с двигателем автомобиля тронула тонкие, изящные губы человека легкой улыбкой. Ему постепенно становилось лучше, так как его организм давно привык к такому времяпрепровождению, и волей неволей адаптировался к утренним ощущениям.

Человек встал с кровати, сунул ноги не глядя в свои пушистые тапки и, поймав от этого кайф, медленно пошел в ванную комнату — свое любимое место в квартире.

Зеркало в ванной включилось вместе со светом и начало транслировать утренний сеанс фильма ужасов. Оно продемонстрировало человеку всколоченные волосы, воспаленные, красные глаза, с глубоким нежеланием идти на работу внутри, потрескавшийся, обветренный рот…В общем, кадр из кинофильма: «Живые мертвецы».

Неожиданно сильное раздражение зацарапало душу.

«Ну почему так?!» — со злостью подумал человек.

— Ну почему?!! — вдруг закричал он.

«Каждый день одно и то же!»

«Я что мало или плохо работаю?! Я что великий грешник?! — в душе переведя вопросы немного в сторону неба, продолжал человек. — Не понимаю…Почему моя жизнь, так бесит меня по утрам?»

Ладони обхватили лицо, смяв его в смешную гримасу.

«Отдыхаю ведь после работы, а не во время нее. Хорошо зарабатываю, есть перспектива», — человек нахмурился и пальцами начал массировать себе лоб.

«Живу правильно…Ну, с точки зрения Христианства там…Типа: «Не Убий», чего-то там… «Не прелюбодействуй…»»

Правая рука взяла зубную щетку и замерла с ней.

«Какие там прелюбодеяния?! — злой стрелой промелькнула мысль. — После трех кружек пива хочется только в сортир. Да и усталость после работы сказывается… Работа хоть и денежная, но тяжелая — принимать окончательное решение по выдаче кредитов в банке. Внимания много требуется, вот и устаешь. Так что особо не попрелюбодействуешь. Но самое противное в последнее время — это чувство, что работать на этой работе не хочется! Черт побери! А чего же тогда хочется?! Ну, уволюсь я, а деньги? Где брать? Чем остальные работы лучше? Да ничем! Тот же хрен, только в левой руке, и зарплата меньше…»

Зубная щетка отложена в сторону, руки поворачивают вентили на смесителе, регулируя температуру воды.

«Может я недостаточно отдыхаю? Может витаминов каких-то не хватает?!»

«Ну что со мной творится?.. Может пить БОЛЬШЕ надо? Или поменьше, но почаще?»

Сон резко зажег лампочку воспоминания в голове.

«Фу, какая ересь мне сегодня приснилась. Точно! Только сейчас вспомнил. Я — в роли убийцы-алкоголика! Отсидел в тюрьме восемь лет…Отлично…Такие подробности, как будто по-настоящему со мной все было», — удивился человек, смачивая щетину на лице теплой водой. Пол оборота, палец рефлексом на нужный выключатель на панели, встроенной в стену, и из динамиков плавно и легко, как теплая вода из крана, потек джаз в современной обработке.

Человек повернулся обратно к зеркалу, сунул в рот зубную щетку и, глядя на себя, стал счищать с зубов вкус вчерашнего вечера.

«Вообще-то, если честно себе признаться, — подумал он, — то пить уже осточертело. Поглощение алкоголя приняло какой-то ритуальный характер. Вроде как заняться нечем вечером. Как будто устаешь и поэтому надо выпить — расслабиться. Если еще и неприятности какие-нибудь на работе, то вечером как заведено: обязательно стаканчик-другой с