в ладонь монету. Вторая монета была вручена Толли, который в знак благодарности коснулся своей челки. Имоджин вернулась на свое место, предоставив носильщику закрывать дверь и с изумлением смотреть на нее через окно.

«Она становится красивее с каждым разом, когда я ее вижу», — заметил он со вздохом.

«Да, — сказал Толли, не сводя глаз с Рода, «это так».

Раздалось хлопанье дверей, какофония шипящего пара, изрыгаемого дыма, повышенных голосов и грохота экипажей, затем Уилл Шекспир отправился в пятидесятисемимильный забег в Оксфорд. Вернон Толли стоял там, пока поезд не скрылся из виду, его разум был полон многообещающих мыслей о Роуде Уиллс. Желание всколыхнулось в его груди. Он поклялся, что однажды она будет его. Возвращаясь к своему вагону, он совершенно не осознавал, какую важную роль только что сыграл в ее жизни.

Кассандра Вон и в лучшие времена была нетерпеливой, а задержка сделала ее еще более раздражительной. Стоя на платформе центрального вокзала Оксфорда, она сердито вглядывалась в линию, словно требуя, чтобы появился поезд. Кассандра была женщиной средних лет, среднего роста и широкоплечей, что ее портниха умело скрывала. Красивая в покое, она выглядела довольно отталкивающей, когда ее будили. Ее дочь Эмма смиренно стояла рядом с ней. Она была стройной, скромной молодой женщиной с чем-то от черт своей матери, но без ее прямоты.

«Это позор!» — раздраженно сказала Кассандра.

«Да, мама».

«Почему поезда не ходят вовремя?»

«Опоздание всего на двадцать минут», — заметила ее дочь.

«Осталось почти полчаса, Эмма. Я напишу еще одно письмо».

«Да, мама».

«Какой смысл строить железную дорогу, если она постоянно подводит?»

Эмма знала, что лучше не спорить с матерью. Она была так же разочарована долгим ожиданием, но не стала вымещать свою злобу на железнодорожной компании. Она постоянно беспокоилась о своей кузине Имоджин, которая, вероятно, нервничала бы в душном вагоне. В то время как ее мать думала только о себе, внимательная Эмма надеялась, что Имоджин не будет слишком расстроена. Она очень любила свою кузину и неделями с нетерпением ждала ее визита. Тот факт, что леди Бернхоуп не приедет в Оксфорд, означал, что Имоджин и Эмма смогут проводить больше времени наедине, освобожденные от надзора пожилой женщины. Это обострило предвкушаемое удовольствие Эммы.

«Где это, черт возьми? «рявкнула Кассандра.

«Я не знаю, мама».

«Ради всего святого, это должен быть экспресс! Они добрались бы сюда раньше, если бы пошли пешком. О, это невыносимо, «продолжала она, прищелкнув языком, затем огляделась в поисках виноватого. «Где начальник станции? Почему этот парень ничего не делает?

«Это не его вина», — сказала Эмма.

«Что ж, кто-то должен понести ответственность».

«Поезд скоро будет здесь».

Кассандра топнула ногой. «Прекрати так говорить, Эмма! Это сводит меня с ума.

«Прости меня, мама».

«И не надо все время извиняться».

Прежде чем ее гнев успел перерасти в полномасштабную ярость, Кассандра услышала шум, который заставил ее вздрогнуть. Отдаленный грохот поезда сопровождался клубами дыма, поднимавшимися над деревьями. Уилл Шекспир наконец появился в поле зрения, храбро пыхтя на ходу. Толпа на платформе издала коллективный вздох облегчения. Там собралось несколько человек, которые либо приветствовали пассажиров, сошедших с поезда, либо поднимались на борт для обратного путешествия. Кассандра царственным жестом подозвала носильщика. Эмма была в приподнятом настроении, стоя на цыпочках и готовая помахать рукой, как только увидит свою кузину. Ее мать не смогла устоять перед искушением пожаловаться водителю и пожарному, когда они проезжали мимо на подножке, но ее слова потонули в столпотворении.

Мимо проезжал вагон за вагоном, но Эмма не могла разглядеть ни Имоджин, ни ее горничную. Когда поезд, дрожа, остановился, она мотала головой из стороны в сторону, чтобы видеть оба конца платформы. Желая обнять свою кузину в знак приветствия, она вглядывалась в море лиц, появляющихся из вагонов. Кассандра была не менее настороже, ей не терпелось поприветствовать племянницу, прежде чем отправиться на встречу с машинистом локомотива. На самом деле, она не сделала ни того, ни другого. Хотя они с дочерью прождали некоторое время, никаких признаков гостей из Бернхоуп-мэнор не было. Пару минут на платформе было многолюдно, затем люди постепенно расходились или садились в поезд. Кассандре и Эмме оставили одних пройти вдоль платформы, чтобы они могли заглянуть в каждый вагон. Бесплодные поиски привели их в полное замешательство.

«Они наверняка путешествовали бы первым классом», — решила Кассандра.

«И все же они не вышли ни из одного вагона, ни первого, ни другого».

«Где, черт возьми, может быть Имоджин?»

«Возможно, они опоздали на поезд, мама», — предположила Эмма.

«Не говори глупостей. Твоя тетя очень позаботилась бы о том, чтобы они добрались до станции вовремя. Они, должно быть, были на борту».

«Тогда где же они?»

Ее мать была мстительной. «Я не знаю, «сказала она, в последний раз оглядев поезд, «но кто-то из-за этого пострадает. Я просто не потерплю этого!»

ГЛАВА ВТОРАЯ

Войдя в свой офис в Скотленд-Ярде, Роберт Колбек первым делом снял цилиндр и встал перед зеркалом, чтобы проверить свой внешний вид. Он пригладил рукой волосы, затем поправил галстук и смахнул несколько пылинок с плеча своего сюртука. Довольный тем, что выглядит наилучшим образом, он почувствовал легчайший аромат сигарного дыма. Это означало, что Таллис был в комнате и пришел бы туда только в том случае, если бы хотел срочно встретиться с инспектором. Колбек не заставил его ждать дольше. Выйдя, он постучал в дверь суперинтенданта и вошел в комнату в ответ на грубое приглашение. Эдвард Таллис сидел за своим столом, склонившись над картой. Когда он поднял глаза, в его голосе прозвучали обвиняющие нотки.

«Итак, ты наконец добрался сюда, не так ли?»

«Да, сэр», — ответил Колбек.

«Где, во имя всего святого, ты был?»

«У меня было предварительное обязательство, суперинтендант».

«Здесь ничто не имеет приоритета над твоей работой».

«Именно моя работа в Скотленд-Ярде привела к аресту и осуждению Амоса Редвуда», — объяснил Колбек. «Он охотился на одиноких молодых женщин на Юго-Восточной железной дороге, пока мы его не поймали. Я все утро был в суде, давал показания на его процессе. Вы должны были помнить об этом, сэр.»

Таллис был уязвлен. «Не говори мне, что я должен был запомнить. Твоим долгом было напомнить мне, что ты был недоступен сегодня утром.