источник — источник бессмертия и непреодолимой мощи, которой духи наделили великих предков. Но вход в древнюю святыню был запечатан по приказанию Тринадцатого воплощения, а, может, и задолго до него. Потомкам приходилось довольствоваться малым. Двадцать Второй практиковал внешнюю и внутреннюю алхимию, которой его увлекли старые советники, в Малом Павильоне, полностью скрытом под кронами вековых сосен древнего парка.

Солдаты, заскучавшие было у его дверей, встряхнулись при виде командующего и синхронно приложили к груди правые кулаки, левыми удерживая на плечах ручные картечницы-огнеплюи. Тагар коротко кивнул им и, набрав воздуха словно перед прыжком в воду, погрузился в вязкое марево церемониального зала.

Огоньки восковых свечей тщетно пытались разогнать мрак, бросая дрожащие отсветы на бесстрастное лицо правителя, сложные узоры из цветного песка у его ног, булькающее в котлах варево и суетящихся прислужников. В этом призрачном свете лоснящееся лицо Двадцать Второго само казалось слепленным из мягкого воска. Не открывая глаз, Смотрящий-в-ночь водил пальцами по изгибам песчаной картины, низким вибрирующим голосом выводя гортанные куплеты Песни Шаманов. Один из старших советников аккомпанировал ему на варгане, двое других склонились над толстостенным тиглем, в котором выплавлялись пилюли долголетия. Едва видные в полумраке младшие знатоки церемоний вполголоса бормотали слова молитв, такие же пустые и удушливые, как дым благовоний.

Генерал усмехнулся. Его веру в ритуалы погубило то, что для большинства стало незыблемым доказательством заступничества духов и чудесных способностей Смотрящего-в-ночь. Люди быстро забывают, что произошло на самом деле и вспоминают так, как хотят вспомнить. Но в его, Тагара, память битва за Черепашьи острова вгрызлась раскалённым клеймом. Стоило только закрыть глаза, вдохнуть отдающий порохом дым благовоний, и его беспокойный дух тут же перенёсся в развалины древнего святилища на вершине уродливой серой скалы, похожей на кабанью голову. Отчётливо, как наяву, генерал видел, как бурые от водорослей волны в бессильной ярости бьются в утёсы, как вспыхивают один за другим корабли Смотрящего-в-ночь, и крики раненых вплетаются в пение шаманов.

— Канур! — хотел прореветь генерал, но его крик зазвучал отвратительно тонко, по-чаячьи. — Бросай камлать! Мы должны ударить по ним от берега, пока не поздно!

Правитель обернулся, на юном лице застыла маска гнева и отчаяния.

— Ты ослеп, Тагар?! Эти демоны владеют огнём, как нам и не снилось! Каждый выстрел попадает в цель! Нас спасёт только чудо, и я, клянусь Драконом, его совершу!

Он машет рукой служителям.

— Тащите это лисово отродье на алтарь и принесите фарфоровый нож!

И чудо произошло. Эта сцена возвращается к Тагару каждую ночь. Животный страх на лице пленного колдуна, спутанные серебристые волосы, прилипшие к мокрому лбу. Алый туман, вырывающийся из древнего алтаря. Корчащиеся в приступе удушья служители. И, вдалеке, среди огнедышащих кораблей вражеского флота — огромный, обросший водорослями и моллюсками панцирь древнего боевого чудовища, поднявшегося из глубин. Великая морская черепаха снова пришла на помощь Смотрящему-в-ночь. Но что было бы, если бы Тагар метким выстрелом не оборвал жизнь беловолосого варвара?

Усилием воли полководец вернулся в полумрак павильона. Дым сегодня был особенно резким. На мгновение генералу показалось, что он уловил в этой какофонии запахов нотку чего-то странно знакомого, но, стоило ему принюхаться, как в носу отчаянно засвербело. Сосредоточившись на том, чтобы не чихнуть в присутствии Прозорливого, Дарсен Тагар едва не упустил момент, когда тигель выплюнул облачко пара прямо в лицо одному из Троих Ближайших. Старик сделал быстрый вдох, но опоздал на доли секунды и, вместо того, чтобы задержать дыхание, втянул ядовитые пары. Страшно выпучив глаза, сановник беспомощно взмахнул руками и рухнул на пол, как тряпичная кукла.

Смотрящий-в-ночь вскочил словно кот, учуявший добычу.

— Измена! — прорычал он. — Сколько дней вы кормили меня ядами, выдавая их за эликсир долголетия?!

Второй сановник выронил варган, со страхом и изумлением глядя на правителя.

— Мой господин, — пролепетал он, — мы никогда…

Генерал осклабился. "Чтобы увидеть трясущиеся щёки этого хомяка стоило потерпеть немного алхимического зловония", — подумал он. Но как бы не радовало Тагара то, что Смотрящий-в-ночь решил восстать против лживых советников, за происходящим в павильоне чувствовалась рука ещё одного проходимца. Как видно, это осознал и третий из сановников. Этот жилистый старик в чёрно-красных одеждах книгохранителя ордена Стражей быстро шагнул к своему товарищу и звонкой пощёчиной прервал его жалобное бормотание.

— Молчи! — бросил он. — Не видишь, что всё это подстроено? Не иначе, проклятый предатель Дамдин отравил сердце правителя злой ложью!

Ближайший выпрямился и твёрдо произнёс, глядя в глаза правителю:

— Мой повелитель! Ради жизни твоей души и блага государства прошу тебя — одумайся! Помни, что мы призваны защищать тебя от врагов и проклятий — и от самого себя!

"У этого крепкие нервы", — признал Тагар. — "Как и у всей чернокафтанной братии. Только зря он начал угрожать".

— Убить бунтовщиков! — холодно приказал Двадцать Второй.

Старый сановник с тяжёлым вздохом вытащил из трости стилет.

— Увы нам, правитель обезумел! — горестно воскликнул он. — Добдобы, ко мне!

Не дожидаясь, пока ошалевшие храмовые стражи придут на помощь хранителю заветов, генерал разорвал шёлковую ленту, на которой висело заточенное золотое кольцо — знак его ранга. Слегка пригнувшись, он отвёл правую руку назад, скручиваясь всем корпусом, за затем резко распрямился, посылая смертоносный снаряд в сановника. Старик на удивление ловко отбил диск своим клинком.

— Зря, — всё с той же грустью сказал он.

Дарсен Тагар пожал плечами: его бросок был лишь жестом преданности. Зал загудел от топота обутых в грубые ботинки ног, и шеренга одетых в серые кафтаны солдат отгородила Смотрящего-в-ночь от хранителя и его немногочисленных сторонников.

— Целься! — скомандовал Тагар.

Строгие черты старого сановника исказила гримаса отвращения, какую полководец нередко видел на лицах врагов, глядящих в лицо смерти.

"Сто один, сто два, сто три", — отсчитал про себя Дарсен Тагар, прежде чем бросить короткое:

— Пли!

Кремни защелкали о кресала, и огнеплюи глухо рявкнули, выбрасывая веера горячей картечи. "Всего три осечки, неплохо", — отметил про себя генерал.

Удостоверившись, что выживших не осталось, он подошёл к Двадцать Второму, почтительно сложив руки.

— Твоя воля исполнена, Прозорливый!

Правитель устало кивнул и плавно повёл рукой, приглашая Тагара следовать за ним. Выйдя из дверей павильона, они едва не столкнулись с рослым вельможей, за спиной которого возбуждённо подпрыгивал небольшой светящийся шар.

— Я слышал выстрелы, — обеспокоенно произнёс сановник. — Надеюсь, мой повелитель невредим?

Дарсен Тагар неприязненно хмыкнул: его догадка полностью подтвердилась.

— Дамдин, — коротко кивнул прорицателю Двадцать Второй. — Ты говорил, что сегодняшний вечер благоприятен для великих свершений. Я последовал совету.

— Прозорливый преувеличивает значение моего скромного таланта, — согнулся в поклоне Улагай Дамдин. — Уверен, мой господин видит благие и