нашу страну в безвольную медузу! А ведь новый флот заморских демонов, уверен, уже в пути, и они не остановятся, пока не получат вот это! — он махнул рукой в сторону древнего Святилища.

Тагар хмуро кивнул. Пусть, по его мнению, заморские «демоны» были в большей степени людьми, чем заросшие рыжей шерстью обитатели островов или безволосые люди моря с их мерзкими осьминожьими глазами, главная мысль оставалась верной: новое вторжение не за горами, а солдаты бубнят молитвы вместо того, чтобы учиться стрелять.

— Великий Дракон благоволит Вам, мой повелитель! — горячо поддержал Двадцать Второго прорицатель. — Построенные Вами прекрасные храмы и обелиски радуют его взор, а бесчисленные приношения услаждают нюх! В ответ на это он дарит Вам ключ к своим тайнам, приглашает в своё обиталище, чтобы разделить с Вами священный нектар бессмертия! Ведь не может быть сомнений в том, что Первый открыл вход в Святилище той же силой, которой мой повелитель призвал Великую Черепаху!

Дарсен Тагар поджал губы. Еретическая книга недвусмысленно намекала, что Тринадцатый был белолицым колдуном, как жрецы и правители городов побережья или командиры заморских захватчиков. Но таких уже несколько поколений преследовал Орден, истребляя сильных и обращая в свою веру слабых. У Двадцать Второго не было и не могло быть таких способностей, и тайны Святилища для него были, скорее всего, бесполезны или даже губительны. Указания на это несложно было найти в том же тексте. Но как бы ни огорчала генерала избирательная слепота правителя, он не мог позволить проходимцу вроде Дамдина узнать о бессилии Смотрящего-в-ночь.

— Такая сила не даётся без жертвы, — сухо произнёс генерал. — Жаль только пленные колдуны закончились, а своих вы очень тщательно извели.

Дарсен Тагар бросил это "вы" небрежно, почти случайно, но внутри собрался, пристально наблюдая за реакцией. Дамдин мог оговориться по привычке, но что он скажет, когда кто-то другой напомнит о его связях с Орденом? Но прорицатель лишь снова хищно осклабился, поглядывая на Смотрящего-в-ночь. Правитель благосклонно кивнул.

— Я никогда не рассказывал, почему ушёл из Ордена Стражей? — промурлыкал Улагай Дамдин.

Командир гвардии изобразил на лице вежливое любопытство.

— Нам стало известно, что одна из правнучек толонского правителя пережила чистку, выйдя замуж за сельского лекаря, — начал рассказ Дамдин. — Этот проклятый род отличался особой силой, поэтому на охоту отправили факельщиков, — тут он усмехнулся одновременно горделиво и презрительно, — считавшихся лучшими мастерами боя. Зная коварство бледных колдуний, мы были готовы к поединку разумов. Но сражаться пришлось не с ней. Против нас вышел мальчишка, зелёный выпускник школы военных чиновников. Двоих мастеров он проткнул мечом, третий сбежал как последняя крыса, а я получил вот этот шрам, — Дамдин показал на тонкую белёсую полоску на щеке, — и хромал ещё пол-года. А когда перестал хромать, ушёл из Ордена и записался в армию. Но все эти годы, как только у меня появлялось время или деньги, я искал того мечника и его любовницу-ведьму. Их следы ведут в портовый город Бириистэн и, говорят, что недобитых сторонников правителей-колдунов теперь тянет в этот город словно магнитом.

— Значит, местные Стражи — лентяи, взяточники или еретики, — фыркнул генерал Тагар. — И это в пяти днях пути от Прибрежной цитадели Ордена!

— Этого нельзя так оставлять, — вдруг промолвил Двадцать Второй.

Правитель снял с пояса одну из резных каменных пластин и протянул своему прорицателю.

— Прими этот оберег с моим благословением, — торжественно произнёс Смотрящий-в-ночь. — Он даст тебе силы искоренить несправедливость и покарать богохульников в Бириистэне. Если схватишь ведьму и разгромишь её сообщников, провинция будет твоей!

Улагай Дамдин рухнул на колени и жадно схватил нефритовый оберег обеими руками, будто ожидал, что Двадцать Второй тотчас же заберет его обратно.

— Я не подведу, мой повелитель! — горячо заверил он.

Смотрящий-в-ночь скрестил руки над его головой в благословляющем жесте, а затем развернулся и зашагал в сторону палат Морозной Красоты. Дарсен Тагар, пользуясь своим положением командира гвардии, коротко махнул своим солдатам и последовал за правителем. Некоторое время он молча шёл позади, слушая шелест церемониальных одежд Двадцать Второго, а затем, когда коленопреклонённая фигура Дамдина скрылась из виду, негромко спросил:

— Мой повелитель доверяет своему прорицателю?

Джал Канур негромко вздохнул.

— Ты достаточно долго служишь мне, Тагар, чтобы знать ответ на этот вопрос, — проворчал он. — Я бросил старому лису жирную кость, не дожидаясь, пока он вцепится мне в горло. Пусть подминает под себя Бириистэн — так я избавлюсь от его интриг, а бириистэнский законоучитель Токта не сможет вредить мне на Великом Соборе.

— Великом Соборе! — эхом повторил генерал.

Перед его внутренним взором снова пронеслись долгие и расточительные стройки Прозорливого, но эти два слова словно ключ к шифру меняли всю картину. Оставляя в тени высеченные на скалах лики посланников Дракона, обелиски с молитвами о долголетии, ритуальные рвы и ограды, они теперь освещали только то, что имело значение — новые святилища в городках и посёлках по всему Уделу Духов. Новые должности для шаманов-чиновников, новые провинциальные округа и школы-сургули, не основанные Орденом и управляемые верными людьми… Если только в Уделе найдётся столько людей, верных Джал Кануру.

— На Соборе я возведу в сан Законоучителя пять человек, — подтвердил его мысли Смотрящий-в-ночь. — Ещё добрая сотня шаманов уже стала наставниками моих новых храмов. Все эти соратники благодаря мне получили долгожданное признание и достаток. Возможно, кто-то из них окажется неблагодарен, но остальные поддержат мои начинания.

— По крайней мере, они поддержат обвинение Троих Ближайших в ереси и помогут выбрать на их место менее властолюбивых людей, — кивнул Тагар. — Но я боюсь, что Орден не простит Вам убийство одного из своих книгохранителей. Рано или поздно яд, кинжал или колдовство оборвут Вашу жизнь, а новое безвольно "воплощение" обратит в прах Ваши труды.

Джал Канур гневно сжал кулаки.

— Знаю! — зло бросил он. — Поэтому я обязан сломать саму основу этой системы. Меня называют воплощением самого Стального Феникса, бессмертного духа-посланника Дракона, но небо и земля не откликаются на мой призыв. И чтобы скрыть свою ложь, Ближайшие объясняют моё бессилие тем, что я, дескать, теряю память о предыдущих жизнях. А они, не будучи ничьими воплощениями, каким-то образом её хранят. Но если я смогу войти в Святилище и вернуться живым, уже не нужно будет ничьих слов, чтобы подтвердить мою власть. И тогда я смогу сам "узнавать" своих ближайших соратников. Кем ты хотел бы называться, брат Тагар? Крокодилом-рыболовом? Скальным лисом? Красноликим громовержцем? Мы могли бы "узнавать" друг друга по очереди, ставя преемниками себе лишь достойных. Тех, кто не посрамит Удела Духов, кто продолжит наше дело и