наваяли такую штуку. В глюке, правда, релиз был выдан аж на две недели раньше, но в глюке я и работал над ним, как стахановец под допингом. А звали этот допинг… Я быстренько затушевал возникшее в памяти имя. Тяжело, блин, сознательно контролировать, о чём ещё думать можно, а о чём вообще не нужно. Ладно, утешил я себя. В этой битве время на моей стороне, упрямством и волей меня боженька тоже не обделил — рано или поздно я перекрою́ воспоминания нужным образом. И скорее дам обет трезвости, чем ещё хоть раз пригублю абсент.

Конечно, я взял верх над строптивой памятью: в настоящей жизни сны не властны над реальностью. Система успешно запустилась на серверах заказчика — в том числе, благодаря корректировкам по временно́й части, — и я начал постепенно готовить родное руководство к мысли, что скоро свалю в отпуск. Мы с Анной планировали съездить куда-нибудь вдвоём, а поскольку она была фрилансером — моделью и фотографом, — то вопрос с точными датами зависел исключительно от прихоти шефа. В прежние годы он любил покочевряжиться со своей резолюцией на отпускном заявлении, но в этот раз подписал сразу и почти не читая. Я даже немного удивился, однако тут же отзвонился любимой. Конкретный выбор места отдыха был её епархией — она как раз увлеклась организацией фитнес-туров и знала о южных странах побольше всех девочек из турагентств вместе взятых. Анна тоже порадовалась отсутствию сюрпризов и сообщила, что пока сомневается между Бали и Шри-Ланкой. Поэтому я меньше всего ожидал услышать вечером довольное: — Индия! Дели, Агра, Кхаджурахо, Джайпур, Варанаси — а потом неделя Гоа, чтобы отдохнуть от пыльных индийских дорог. Как тебе маршрут?

Честно говоря, маршрут мне совершенно не нравился.

— Прекрасная, ну зачем тебе Индия, особенно в июле? Что там хорошего, кроме грязи, шума и ротовирусных инфекций?

— Тысячелетняя культура, экзотическое мировоззрение, огненная еда и твоё любимое — приключения, — уверенно парировала Анна. — К тому же надёжные источники утверждают, будто в Индии выходит наружу вся подноготная человека. Мне, например, очень интересно узнать, какой ты на самом деле.

— Ну вот, раньше в горы тянули, а теперь в Индию, — пробурчал я. — Впрочем, хорошо, что предупредила. Обязательно проведу с моими закидонами дополнительный инструктаж.

— То есть ты согласен ехать? — уточнила Анна напрашивающийся из шутки вывод. — Не волнуйся насчёт условий: с нами везде будет гид, а гостиницы обещают европейского класса. Плюс обязательная страховка, в которую вписаны лучшие больницы, — я полностью отдаю себе отчёт в том, куда хочу нас свозить. Единственное, о чём должны заботиться мы сами, — это перелёт, однако не думаю, чтобы тут возникли проблемы. Я уже присмотрела рейс с адекватными ценами на билеты.

У меня не осталось ни одного разумного возражения; я просто не хотел ехать.

— Хорошо, красавица. Пусть будет Индия.

***

Это была ошибка, понял я с первой секунды в зале аэропорта имени Индиры Ганди. Большая, но уже непоправимая, потому что за обрушившейся на нас какофонией из звуков, запахов и движения я вдруг ясно услышал сиреневую тишину весенних сумерек.

«Потому что жизней впереди много, а ты один».

Я до хруста сжал челюсти и с нажимом сказал себе: не было этого. Ни слов, ни человека — и хватит уже вспоминать всякую дрянь.

— Смотри, вон нас ждут! — перекрикивая шум, Анна махнула рукой. Вопреки шестичасовому перелёту она выглядела энергичной и свежей.

— Где? — я обернулся ту в сторону и увидел загорелого подстать аборигенам европейца, размахивавшего табличкой «Золотая янтра». — Ага, вижу. Идём?

— Идём, только, — Анна заглянула мне в лицо, — ты нормально себя чувствуешь?

— Полностью, — я удобнее перехватил наши чемоданы, проигнорировав носильщика, на ужасном английском предлагавшего свои услуги. Отступать — не в моих правилах.

Впрочем, после первого коленца Индия повела себя прилично. Неприятных воспоминаний не подкидывала; нищетой, необязательностью и антисанитарией раздражала в меру; кормила хоть и с вегетарианским уклоном, но вкусно. Если бы в списке городов для посещения не значился Варанаси, я бы отдыхал с комфортом и удовольствием, в том числе и из-за очаровательной компаньонки. В отличие от меня, Анна открыто наслаждалась туром, чувствуя себя в пёстрой толпе людей, божеств и коров, как рыба в воде. Буквально на второй день она купила на Мэйн Базаре сальвар-камиз**, дупатта*** и ворох медных браслетов, и теперь почти не отличалась от красавиц Болливуда. Местные мачо глаза сломали о «мэм-сахиб», однако дальше взглядов благоразумно не заходили. Словом, всё шло нормально, но ровно до города Шивы. Варанаси сразу же отзеркалил моё противоречивое к нему отношение нехилым отравлением, обеспечив мне незабываемую ночь. Пока я обнимался с фаянсовым другом, Анна подняла на ноги гида, и вдвоём они разыскали и вытащили из постели местное светило аюрведы. Лекарь осмотрел меня, послушал пульс, поцокал языком и выдал пять пакетиков с разноцветными порошками. На ломаном английском долго объяснял Анне, что, как и в какой последовательности принимать, а потом с чувством выполненного долга отправился досыпать, взяв с нас чисто символическую плату. К нетрадиционной медицине я всегда относился с известным скепсисом, однако эффект от чудо-порошков оказался таков, что к обеду я уже был в состоянии сходить на экскурсию к Золотому храму. В принципе, на этом никто не настаивал, и руководило мною чистое упрямство: я не желал уступать абсентовым глюкам. Кое-как дотащил себя до магазинчика, с третьего этажа которого бледнолицым предлагали полюбоваться на Каши Вишнаватх, и понял, что всё. Если полезу наверх, то вниз меня будут спускать на носилках.

— Подождём здесь? — предложила сострадательная Анна, глядя на мою зеленоватую физию.

— Я подожду, а ты иди. Как можно побывать в Варанаси и не посмотреть одну из его главных достопримечательностей?

— Уверен? — нахмурилась Анна. — Подумаешь, храм. Тут этих храмов на каждом шагу.

— Полностью уверен, — я пренебрёг лекцией гида о приличиях и нежно поцеловал любимую в изящный носик, чем склонил чашу весов в пользу экскурсии. Анна ушла, а я остался торчать у входа. Немного попялился на витрину, потом скользнул глазами вдоль улицы и против воли зацепился взглядом за старика-йогина, сидящего у глухой стены какой-то хибары. Первым моим порывом, естественно, было отвернуться и сделать вид, будто я никого не заметил. Однако от опасности бегают только трусы, и я заставил себя смотреть дальше. Точь-в-точь как в глюке, аскет больше походил