Место, где все пошло не по плану, – третья точка. Конец улицы, дом Доусонов. Здесь живет школьный друг Майки, Джером. Его родители – странная парочка дантистов: на все праздники они дарят Майки зубные щетки, пасты и нити для чистки, а еще запрещают своему сыну есть сладкое, смотреть мультики и играть в компьютер. Но вряд ли они в курсе, что в школе Джером с моим братом поедают шоколадные батончики, а у нас дома часами играют в приставку. Да, они действительно думают, что мальчики делают уроки.

На третьей точке к Майки присоединяется Джером, он всегда сопровождает брата на велосипеде, а если Джером не может отправиться с ним, то путешествие отменяется и Майки возвращается домой. Но в день, когда Майки пропал, после отказа Джерома ехать с ним, он почему-то не прекратил свою поездку. У друга заболел живот, так бывает, когда вы запрещаете детям есть сладкое и в один момент они объедаются им до отвала. И Майки почему-то не повернул обратно. Впервые он поехал дальше один, к четвертой точке на карте.

Конечная, четвертая точка – это лес, он находится прямо за второй улицей Лейквилла, а всего у нас этих улиц три. Чтобы туда попасть, нужно свернуть от дома Джерома направо, проехать по узкому проулку между домами, а также объехать болотце, которое прячется между началом второй и третьей улицы. Далее вы сворачиваете на соседнюю тропинку, едете прямо, и вот он – лес.

Потеряться здесь, конечно, почти невозможно, а для Майки и вовсе не представляется реальным, он знает этот лес как свои пять пальцев. Брат часами может кататься по лесу, собирая разные, как он их называет, «артефакты». Обычно это металлические крышки от бутылок колы, значки, которые случайно откололись с рюкзаков таких же, как и он, любопытных детей, или этикетки от пачек чипсов, которые Майки использует для коллажей. Но самая большая удача – это монетка. Брат любит придумывать истории о том, кому эти монеты принадлежали, где побывали и сколько людей могли держать их в руках.

Однажды он притащил ржавую монету и с восторгом протянул мне:

– Как ты думаешь, эта монетка могла побывать в руках президента? – Майки буквально светился от счастья.

– Насчет этой не уверена, – улыбнулась я, – но какая-то из тех сотен монет, что лежат в обувной коробке у тебя под кроватью, точно могла повстречаться с президентом.

В прошлом году Майки даже принес мне розовую шариковую ручку, на конце которой висел брелок в виде белки с розовым же пушистым хвостом. Она была немного потрепанная, но я до сих пор ее храню в жестяной банке из-под печенья, куда кладу вещицы, с которыми связаны лучшие воспоминания.

Обычно Майки тратил на прогулку в лесу не более двух часов, а после возвращался домой. Так было каждое воскресенье, поэтому, когда его не оказалось дома спустя три часа, мы с мамой заволновались. Майки очень умный мальчик, он никогда не попадал ни в какие передряги. Переходил дорогу, только когда был уверен в безопасности; знал, что нельзя разговаривать с незнакомцами, а тем более что-то у них брать, а если за тобой кто-то идет, нужно бежать и звать на помощь. Майки всегда был со всеми вежлив, помогал пожилым людям. Его все любили.

Наши соседи знали: если по улице катится красный велосипед, значит, сегодня воскресенье и Майки едет на прогулку. Уверена, иногда кто-нибудь из живущих неподалеку вставал с утра и, расстроенный очередным будним днем, начинал собираться на работу. А после, ненароком глянув в окно, видел велосипед и понимал, что сегодня выходной и можно отдыхать. Тогда сосед облегченно вздыхал и отправлялся в постель полежать еще часок-другой. Сами знаете, иногда взрослые забывают не только о том, какой сегодня день недели, но и куда они положили ключи от машины. Порой и белье может лежать в стиральной машине полдня, пока они не вспомнят о том, что пора бы его развесить.

Такое часто случается с нашей мамой. Она достаточно рассеянна и вечно забывает о родительских собраниях в школе, поэтому на собрания Майки хожу я, а на мои собрания не ходит никто. Я вообще не то чтобы хорошо учусь, а могу и вовсе не появляться в школе целую неделю. Когда маме звонят сообщить об этом, она не берет трубку, потому что почти каждый день забывает мобильник, уезжая на работу на своем корыте 1980 года выпуска.

Когда, спустя три часа отсутствия Майки, мы позвонили Доусонам, в трубке послышался гнусавый, чопорный голос мистера Доусона:

– Джером сегодня приболел, поэтому не поехал вместе с Майклом. А что случилось?

– Нет… ничего, спасибо, – пробормотала мама и положила трубку.

Я тут же почувствовала неладное, Майки никогда не катался по воскресеньям без Джерома, и причина продолжить путешествие, несмотря на отсутствие лучшего друга, должна была быть весомой. Мама пока что не осознала пропажу сына и, как обычно, закрылась от меня, усиленно делая вид, что ничего не происходит.

С того дня, как отец от нас ушел, мама совсем изменилась. Она стала меньше улыбаться, а когда я немного подросла, вообще отдалилась от нас с братом. О том, чтобы поделиться с ней переживаниями или подробностями из жизни, не могло быть и речи. Сначала она постоянно пропадала на работе, но это было необходимо, ведь мы остались почти без средств к существованию. Позже нам стала помогать тетя Мэри, и дела пошли на лад – мама стала меньше работать, но вместе с тем начала отчаянно искать поводы проводить дома меньше времени. Теперь она постоянно уезжает в большой город на встречи с подругами, прогулки и, по-видимому, ищет себе новое увлечение, но с нами она ничем не делится.

Когда Майки не вернулся и через четыре часа, я поняла, что нужно отправляться его искать, взяла свой желтый, поржавевший велосипед и поехала в тот самый лес. Земля была влажная и рыхлая после вчерашнего дождя, и снова начинало моросить. Когда мне за шиворот упала уже третья холодная капля, я натянула капюшон своей толстовки и постаралась крутить педали активнее.

Пока я добиралась, у самого леса дорогу уже размыло начинающимся дождем, и надежды найти хотя бы какие-то следы колес велосипеда Майки пошли прахом. Но искать их мне не пришлось, потому что на первой же тропинке я увидела лежащий на боку красный велосипед в каплях дождя. Рядом валялся открытый рюкзак Майки, из которого будто вытряхнули все содержимое, включая ланч, который брат взял с собой, чтобы перекусить