Я пробежала по коридору и выглянула из кухни в окно – маминой машины на дорожке уже не было, значит, она уехала на работу. С тех пор как пропал Майки, она не пропустила ни одного рабочего дня. Мама не была ни на одной утренней поисковой операции. Конечно, она каждый день звонила шерифу Томпсону справиться, как обстоят дела, но не собиралась принимать в этом прямое участие. Она переживала за Майки, вы не подумайте, что она совершенно бессердечная, и глаза ее стали еще более грустными, чем обычно. Но все-таки родители, которые не знают, где находится их ребенок, по моему скромному мнению, выглядят иначе и уж точно не могут, как солдатики, каждый день отправляться на работу как ни в чем не бывало.

Я лишь мельком заглянула на кухню, выкрашенную в желтый цвет. У дальней стены стояла плита, покрытая разводами грязи, и холодильник, а также несколько тумб со столешницей. На ремонт посудомоечной машины денег у нас не было, поэтому в углу комнаты виднелась когда-то белая, а ныне грязно-желтая раковина. Посередине комнаты выросла барная стойка и несколько высоких стульев, которые смотрелись комично среди всего этого беспорядка и ветхой утвари на кухонных полках. Завтрак сегодня отменялся.

Надев кроссовки и накинув куртку, я на минуту замерла, раздумывая, не будет ли быстрее доехать до школы на велосипеде. Я подошла к заборчику. К нему одиноко прислонился мой желтый велосипед с низкой рамой и следами ржавчины. Красный велосипед Майки находился в полиции как улика. Сотрудники полиции надеялись найти на нем отпечатки пальцев человека, который, по их версии, утащил брата. Я сомневалась, что наш шериф справится с этим, какие-то подвижки в деле брата были возможны только при передаче дела федералам.

С тех пор как Майки пропал, я ни разу не садилась на велосипед, даже прикоснуться к нему не могла. Я выдохнула и вышла за калитку. Закрывать ее не было смысла, в нашем городке никогда не было воров, потому что все друг друга знали и даже не допускали мысли, чтобы в дом кто-то пробрался. Но в Лейквилле никогда раньше не пропадали мальчики. До прошлого воскресенья.

Глава 2. Эта кошмарная школа

Я порылась в кармане куртки и вытащила старый ключ. Калитка никак не хотела закрываться, пришлось с силой потянуть ее на себя, только после этого раздался долгожданный щелчок замка. Я вернула ключ на место и зашагала по тропинке к дороге, выходившей на шоссе. На наручных часах светились цифры 9:03. До занятия у мистера Пинса и контрольной оставалось меньше получаса, а пешком до школы идти минут сорок пять. Я набрала побольше воздуха в легкие, выдохнула и побежала. Вроде уже говорила, что со спортом я была на «вы»?

Я выбежала к шоссе, по которому обычно ходил школьный автобус. Безопаснее было бы выбрать путь через соседнее поле, а после небольшой перелесок, но у меня совершенно не хватало на это времени. К тому же движение на шоссе не было оживленным, редкие машины проносились в сторону Локпорта, а по другой полосе – в сторону Рокфорда.

Спустя пятнадцать минут бега – а для того, чтобы выплюнуть легкие, этого было более чем достаточно – я поняла, что больше не смогу поддерживать такой темп. Я остановилась, чтобы отдышаться, и опустила голову, упершись руками в колени.

Повернув голову, я увидела, что нахожусь как раз напротив дома в поле. Эту постройку мы всегда старались обходить стороной. Полуразрушенный сарай некогда был большим фермерским домом, однако с тех пор прошло более полувека, и сейчас выглядел он плачевно. Полусгнившие доски являли редким любопытным зияющую черноту, и было почти невозможно разглядеть, что осталось внутри дома.

Крыша местами обвалилась, и острые зубья ветхой черепицы торчали возле особенно больших дыр. Детей пугали этим домом, говорили, что там водятся ведьмы и призраки и что ни в коем случае туда не стоит забредать, а уж после наступления сумерек и подавно. Но я считала, что эти байки вызваны только естественной заботой взрослых о детях. В этом доме давно не жили, и никто не знал, насколько он разрушен.

Может быть, там и пола-то не осталось, и можно запросто провалиться в темень подвала и переломать себе в лучшем случае несколько костей. Подвалы в таких фермерских домах раньше строились очень глубокие, для хранения в прохладном месте множества припасов, и чем больше был подвал, тем лучше.

Вдруг за одной из пустых оконных рам я заметила какое-то движение. Оно было мимолетным, и его можно было бы принять за движение занавески. Но очевидно, занавесок в этом доме быть не могло.

Я прищурилась и даже сделала пару шагов от шоссе в сторону поля. Нужно было непременно убедиться, что мне показалось, что это всего лишь игра света и тени или что зрение немного затуманилось после невиданной для организма физической нагрузки.

Я подождала примерно с полминуты и уже собиралась облегченно вздохнуть, но снова увидела то же движение. Что-то белое промелькнуло сначала в том же окне, потом в соседнем и скрылось из виду. Сердце забилось о ребра, норовя вырваться из груди, я затрясла головой, стараясь отогнать странный образ, но он как будто отпечатался на внутренней стороне век. Белое пятно.

Я сорвалась с места и побежала так быстро, как только могла, ни разу не остановившись до самой школы.

* * *

– Вероника Уилкинс, от тебя несет хуже, чем от нашего учителя музыки после бурных выходных, проведенных с бутылкой, – прошипела Бриджит Десфиладо, морща нос.

Отец Бриджит Десфиладо был мексиканцем, от него ей досталась фамилия и яркая внешность: длинные темные кудри, спадающие по плечам, бронзовая кожа и манящий взгляд. Что насчет меня? Мои волосы не были густыми, я часто стригла их, потому что экспериментировала с окрашиванием, и бывало, оно не удавалось. Обычно я красила кончики в какой-нибудь яркий цвет, например розовый или фиолетовый, тем самым вызывая насмешки Бриджит и ее компании, в которую теперь входила и моя бывшая лучшая подруга Сара.

Бриджит частенько донимала меня. В голове я снова и снова проигрывала сценарии, где вместо того, чтобы потупить взгляд, я отвечаю оскорблением на оскорбление, или, когда она выбрасывает мой обед в мусорную корзину, я замахиваюсь пустым подносом и… Но это были только мечты.

Я уставилась в листок с тестом, выданный мистером