Луис все время держал ключи от дома под рукой (он былаккуратным и методичным человеком), в коробке из-под манильских сигар, накоторую наклеил ярлык: «Дом в Ладлоу. Ключи получены 29 июня». Он убралкоробочку с ключами в отделение для перчаток «Файрлайна». В этом Луис былабсолютно уверен. Сейчас их там не оказалось.

Пока он охотился за ключами, становясь все раздражительнее,Речел, взяв Гаджа на руки, пошла за Еленой к дереву, возвышавшемуся посредипустыря за домом. Луис третий раз проверял под сиденьем, когда его дочьотчаянно закричала.

– Луис! – позвала Речел. – Она разбила колено!

Елена упала с качелей, сделанных из автомобильной шины, иударилась коленкой о камень. «Ссадина пустяковая, но вопит, словно ногупотеряла», – подумал Луис (капелька бездушия). Он посмотрел на дом напротивоположной стороне дороги; там в гостиной горел свет.

– Все в порядке, Элли, – сказал он. – Хватит рыдать. Соседимогут подумать, что тут кого-то убили.

– Боооолит!

Луис приложил максимум усилий, чтобы сдержаться, и молчавернулся к автомобилю. Ключей в отделении для перчаток не было, но аптечкаоказалась на месте. Взяв ее, он отправился назад. Когда аптечку увидела Элли,она стала кричать еще громче.

– Нет! Только не йод! Я не хочу йода, папочка! Нет…

– Елена, это – зеленка, а не йод.

– Будь большой девочкой, – сказала Речел. – Только…

– Нет.., нет – нет.., нет.., пет…

– Ты сейчас же прекратишь или у тебя еще и попа заболит, –сказал Луис.

– Она устала, Луис, – спокойно объяснила Речел.

– Конечно. Я знаю. Подержи ее ногу.

Положив Гаджа, Речел подержала ногу Елены, которую, злясь наусилившиеся истерические завывания, Луис красил зеленкой.

– Кто-то вышел на веранду дома на противоположной сторонеулицы, – заметила Речел. Она подняла Гаджа, который пытался уползти по траве.

– Замечательно, – прошептал Луис.

– Луи, она…

– Устала, знаю, – он закрыл зеленку и сумрачно посмотрел надочь. – Вот так. И на самом деле ни капли не болит. Потерпи, Елена.

– Болит! На самом деле болит! Боооол…

У Луиса руки чесались отшлепать ее, но он сдержался.

– Ты нашел ключи? – спросила Речел.

– Конечно, нет, – ответил Луис, щелчком закрыв аптечку, ивстал. – Я…

Завопил Гадж. Он не капризничал, не кричал, а по-настоящемувопил, корчась на руках у Речел.

– Что с ним? – воскликнула Речел, протянув ребенка Луису.

«Одно из преимуществ, когда выходишь замуж за врача: выможете пихнуть ребенка своему мужу всякий раз, когда кажется, что ребенокумирает», – в этом Луис был уверен.

– Луис! Что?..

Малыш тер ручками шею и дико кричал. Луис поднял его повышеи увидел раздувающуюся белую опухоль сбоку на шее Гаджа. И еще что-то было назавязке детского комбинезончика, что-то лохматое, слабо подергивающееся.

Елена, которая стала уже успокаиваться, снова завопила.

– Пчела! Пчела! Пчееела! – она отскочила, споткнувшись окамень, с которым ей один раз уже не повезло, сильно шлепнулась на попу и снованачала реветь от боли, удивления и страха.

«Я сойду с ума, – подумал Луис. – Ух-ххххх!»

– Луис, сделай что-нибудь! Ты можешь что-нибудь сделать?

– Сперва надо вырвать жало, – донесся сзади голос,растягивавший слова. – Точно. Сперва вырвать жало и приложить немного гашенойизвести. Шишка спадет. – Говоривший обладал таким сильным восточным акцентом,что некоторое время смущенный Луис не мог понять о чем речь. «Перва надрватьжал иприложить немногопогшеной звести. Шка падет».

Луис повернулся и увидел старика лет семидесяти – крепкого издорового семидесятилетнего старика. Он носил синюю рубашку-поло, открывавшуюморщинистую шею с толстыми складками. Обожженное солнцем лицо; и еще он курилсигареты без фильтра. Когда Луис посмотрел на него, старик закончил разминатьсигарету между большим и указательным пальцами и ловко положил ее в карман. Протянувруку, он слегка улыбнулся.., улыбка понравилась Луису; старик был не из тех,кто «располагает» к себе.

– Вам виднее в ваших делах, док, – сказал он. Вот так Луисвстретил Джадеона Крандолла, человека, который стал ему как отец.

С противоположной стороны улицы старик видел, как ониприехали, и пришел посмотреть, не может ли он чем-то помочь, когда у нихвозникли «мелкие трудности», как он называл их.

Пока Луис держал мальчика на руках, Крандолл подошел ближе,осмотрел опухоль на шее Гаджа и вытянул грубую, кривую руку. Речел открыла рот,чтобы запротестовать – рука старика выглядела ужасно неловкой и почти такой жебольшой, как голова Гаджа – но прежде чем Речел успела что-то сказать, пальцыстарика сделали простое, уверенное движение, такое же стремительное и ловкое,как движение шулера, тасующего колоду карт, или наперсточника, играющегошариками. И жало оказалось на ладони у старика.

– Большое, – заметил старик. – Приза не возьмет, но медальвручить можно, так я считаю. – Луис взорвался от смеха.

Крандолл взглянул на него с плутоватой улыбкой и сказал:

– Храбрец, не так ли?

– Что он сказал, мамочка? – спросила Елена, и тогда Речелтоже взорвалась от смеха. Конечно, это было ужасно невежливо, но каким-тообразом дальше все пошло хорошо. Крандолл вытащил пачку «Королей Честерфильда»,сунул одного из них в морщинистый уголок своего рта, вежливо кивая, пока Кридысмеялись.., даже Гадж сдавленно захихикал, несмотря на опухоль от пчелиногоукуса. Старик зажег деревянную спичку, чиркнув ее о ноготь большого пальца. «Укаждого старика есть свои трюк, – подумал Луис. – Порой безыскусный, нонекоторые из них красиво смотрятся».

Луис перестал смеяться и протянул руку, не ту, которойтолько что поддерживал Гаджа за попку – определенно мокрую попку.

– Рад встрече с вами, мистер…

– Джад Крандолл, – сказал старик и потряс руку Луиса. – Ядогадался, что вы – доктор.

– Да. Луис Крид. Это моя жена Речел, моя дочь – Элли, амалыш, которого ужалила пчела, – Гадж.

– Приятно с вами познакомиться.

– Я не хотел смеяться.., то есть, мы не хотели смеяться..,дело в том, что мы.., немного устали.