Эти слова – явное преуменьшение, заставили Луиса сновазахихикать. Он почувствовал себя полностью истощенным от смеха.

Крандолл кивнул.

– Все в порядке, – сказал он, и это прозвучало: «Все врядке». А потом старик посмотрел на Речел, – Почему бы вам не прогуляться смалышами к нам, миссис Крид? Мы дадим гашеной извести на примочку. Моя женабудет рада с вами познакомиться. Она почти не выходит из дому. Последниедва-три года ее артрит обострился.

Речел взглянула на Луиса, который кивнул.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Крандолл.

– Зовите меня просто Джад, – сказал старик. Неожиданнораздался протяжный автомобильный гудок, взревел мотор и из-за поворота появилсябольшой грузовик: неуклюже двигаясь, он свернул к их новому дому.

– Боже, а я не знаю, где ключи, – вспомнил Луис.

– Все в порядке, – сказал Крандолл. – Я принесу ключи.Мистер и миссис Кливленд (они жили тут до вас) оставили нам комплект ключей,ох, может, четырнадцать или пятнадцать лет назад. Они долго тут жили. ДжоанКливленд была лучшей подругой моей жены. Она умерла года два назад. Билпереехал в дом престарелых в Оррингтоне. Я верну вам ключи. Во всяком случае,теперь они ваши.

– Вы очень любезны, мистер Крандолл, – заметила Речел.

– Вовсе нет, – сказал он. – Просто надеюсь, у нас в округеснова появится молодежь. – Его речь звучала гораздо экзотичнее для их слуха –слуха жителей среднего запада; что-то вроде «млдеш». – Вы только приглядывайтеза дорогой, миссис Крид. По этой дороге ездит много больших грузовиков.

Хлопнула дверь, водитель выпрыгнул из кабины и направился кним.

В это время Элли, отошедшая чуть подальше, воскликнула:

– Папочка, что это?

Луис, направившийся навстречу шоферу, оглянулся. На краюпустыря, где кончалась лужайка и поднималась высокая летняя трава, начиналасьвыкошенная тропинка фута четыре шириной. Она вела на холм, изгибаясь срединизких зарослей кустов и пары берез, а дальше исчезала из поля зрения.

– Выглядит как тропинка, – сказал Луис.

– О, кнешно, – улыбаясь проговорил Крандолл. – Когда-нибудья тебе об этом расскажу, мисси. Хочешь, пойдем и приведем в порядок твоегокрошку-брата?

– Ага! – согласилась Элли, а потом с надеждой прибавила. – Агашеная известь жжется?

Крандолл принес ключи, но Луис уже нашел свой комплект.Ключи оказались в углу отделения для перчаток; маленькая коробочка забилась подэлектропроводку. Выудив ее, Луис пустил грузчиков в дом. Крандолл вручил Луисуеще один комплект ключей. Ключи были на старом, тусклом кольце. Луиспоблагодарил старика и рассеянно опустил ключи в карман, глядя, как грузчикивносят в дом коробки, кухонную утварь, комоды и другие вещи, которые Кридысобрали за десять лет совместной жизни. Сорванные со своих родных мест, ониказались жалкими. «Точно дерьмо, рассыпанное по коробкам», – подумал Луис инеожиданно почувствовал печаль, уныние – наверное, это была тоска по родине.

– Сорвались с насиженных мест, – неожиданно рядом с нимпроизнес Крандолл, Луис аж подпрыгнул.

– Вы говорите так, словно испытали нечто подобное, –проговорил он.

– Пожалуй, нет, – Крандолл зажег сигарету. Пшш! Отшвырнулспичку, ярко вспыхнувшую в ранних сумерках. – Дом на той стороне дорогипостроил мой отец. Он привез сюда свою жену, и она родила там ребенка. Этотребенок, родившийся в 1900 году, был я.

– Значит вам…

– Восемьдесят три, – проговорил Крандолл, и Луис вздохнул соблегчением, когда старик не прибавил «года, юноша» – фраза, которую Луисискренне ненавидел.

– Вы выглядите значительно моложе.

Крандолл пожал плечами.

– Я всегда жил здесь. Меня призвали, когда началась ПерваяМировая, но конечный пункт, которого я достиг, направляясь в Европу, оказалсягородок Бауонн в Нью-Джерси. Скверное место. Даже в 1917 году это было скверноеместо. Я был так рад вернуться сюда, жениться на моей Норме, работать нажелезной дороге. Мы прожили здесь всю жизнь. Но я многое повидал тут в Ладлоу.Ей-богу!

Грузчики остановились напротив входа в сарай, держапружинный матрац от большой двуспальной кровати.

– Куда это, мистер Крид?

– Наверх.., одну минуточку, я покажу вам, – он направился кгрузчикам, потом на мгновение остановился, посмотрел назад на Кранзолла.

– Идите. – улыбаясь, сказал Крандолл. – Я прослежу за вашейсемьей. Отведу их к себе домой, чтоб они не мешались под ногами. Переезд вновый дом тяжелое занятие, и после него неплохо примочить горло. Я обычно околодевяти сажусь на веранде и выпиваю парочку банок пива. В теплую погоду люблюсмотреть, как приходит ночь. Иногда Норма составляет мне компанию. Если хотите,приходите.

– Ладно, может быть, приду, – сказал Луис. Он не собиралсяделать ничего подобного. Следующим шагом будет неофициальное (и бесплатное)обследование артрита Нормы на веранде. Луису понравился Крандолл, понравиласьего плутоватая улыбка, бесцеремонные манеры разговора, акцент янки, которыйсметал части слов, но был мягким, почти тягучим. «Хороший человек. – подумалЛуис. – Но врачи быстро начинают зло смотреть на людей. Неприятно, но рано илипоздно даже самый лучший друг захочет, чтоб его осмотрели. А у стариков этосплошь и рядом» – Не высматривайте меня, и если меня не будет, ложитесьспать.., у нас выдался адский день.

– Главное, чтоб вы поняли – к нам можно заходить и безписьменного приглашения. – сказал Крандолл, и что-то в его плутоватой усмешкезаставило Луиса подумать, что старик читает все его мысли.

Мгновение, прежде чем присоединиться к грузчикам, Луиссмотрел на старика. Крандолл держался прямо и легко, словно ему было летшестьдесят, а не восемьдесят. Луис почувствовал первый, слабый порыв сыновнейлюбви.

В девять часов грузчики ушли. Элли и Гадж, оба совершенноизмученные, спали, каждый в своей комнате; Гадж в детской кроватке, Элли наматрасе на полу, окруженная горами коробок – биллионы карандашей, большейчастью поломанные или тупые; плакаты с улицы Тысячи и Одной Ночи; книги скартинками: одежда; одни небеса знают, что еще. И Черч, конечно, был с ней,тоже спал и хриплое ворчание вырывалось из его пасти. Хриплое ворчание – такмурлыкает большой кот.

Речел беспокойно бродила по дому, освободившись от Гаджа;она смотрела, где какие вещи оставили грузчики, работавшие подпредводительством Луиса, начинала приводить вещи в порядок, перекладывать их иперетасовывать. Луис не потерял чек; он до сих пор лежал в нагрудном кармане,среди пяти десятидолларовых купюр, которые он отложил на чаевые. Когда грузовикнаконец опустел, Луис передал чек и вручил наличные, кивнув в ответ наблагодарности грузчиков, расписался на накладной и остался стоять на веранде,глядя, как большой грузовик задом выезжает с их участка. Наверное, грузчикиостановятся в Бангоре и промочат горло, выпив несколько банок пива.