нагнал и схватил ее, сдавив шею так, что она почти не могла дышать. Он потащил девушку обратно к дороге, но вдруг невесть откуда появившийся всадник перегородил им путь и заговорил с ее мучителем.

«Зарублю вас обоих…» – донеслось до нее сквозь помутившееся сознание, и смерть показалась ей облегчением от мук, что обрушились на нее.

«Господи всевышний!» – взмолилась Мод, но вдруг хватка, сжимавшая горло, ослабла, и разбойник отшвырнул девушку в сторону. Она отлетела, ударилась обо что-то головой и упала. Истоптанная трава, полоса лунного света и тяжелое лошадиное копыто, которое, как ей показалось, сейчас раздавит ее лицо, – все это мелькнуло и пропало. Мод закрыла глаза, прощаясь с жизнью.

* * *

Луна, ненадолго скрывшись за наплывшей на нее черной тучей, лениво появилась вновь, равнодушно осветив лес, дорогу и сцену схватки. Скользнула она своим оком и по двум всадникам, что остановили своих коней в паре дюжин ярдов от места нападения, укрывшись в тени огромного столетнего дуба, что раскинул свои ветви над дорогой.

– На дорога есть бой, мессер Кардоне, – коверкая слова в странной нездешней манере, произнес один из них, черноволосый, смуглолицый, одетый в потрепанный, но из добротной материи джеркин[9]. – Aspettiamo?[10]

– Aspettiamo, Берт, – ответил ему тот, кого звали Кардоне.

Осанка выдавала в нем джентльмена, тон – хозяина положения, а одежда – человека, который много дней провел в пути.

– Повернуть обратный strada[11]? – предложил Берт, вглядываясь в темноту.

– Я намерен добраться до Кембриджа сегодня, а не завтра утром, – отрезал Кардоне.

– И опять рисковать головой? – упрекнул его Берт.

– На твоем месте я бы помолчал, – мрачно отозвался его хозяин.

Кардоне и Бертуччо, его слуга и оруженосец, находились в пути уже не первый день, а если сказать точнее, не первый год. Сегодня Кардоне рассчитывал добраться до Кембриджа прежде чем стемнеет, но они задержались в придорожном трактире на перекрестке дорог возле Коттенхема, где хорошо подкрепились и где Бертуччо попытался, по своему обыкновению, поухаживать за хорошенькой дочерью хозяина, что привело к небольшому столкновению, закончившемуся миром после того, как в переговоры вступил Кардоне. Его аргументы оказались самыми весомыми для обеих сторон, но время склонилось к вечеру.

И вот снова потасовка, правда, на этот раз чужая.

Тронув коня, Кардоне проехал несколько ярдов. Повозка, возле которой, крича и размахивая мечами, суетились сражающиеся, перегородила дорогу. Выпущенная кем-то стрела вонзилась в ствол дуба и, дрогнув опереньем, застыла четко очерченным силуэтом на фоне освещенного луной просвета. Вступать в ночной бой, не зная, кто защитник, а кто нападающий, было неразумно, но остаться наблюдателями двум путникам не удалось, так как на сцене появились новые участники.

– Guardate[12], мессер! – вскричал Бертуччо, указывая куда-то в сторону от дороги. – Кажется, там donnа.

– Ты повсюду видишь женщин, Берт, – проворчал Кардоне.

Хотя возразил он скорее из противоречия – отчаянные женские крики, сначала один, затем другой, трудно было принять за что-то иное.

– Donnа, разрази мой гром! – повторил оруженосец. – Ей немного жить, Santa Maria!

Бертуччо был прав – в лунном свете они увидели, как мужчина догнал бегущую женщину и схватил ее.

– Diablo, кажется, придется вмешаться, – пробормотал Кардоне, подбирая повод своего коня рыжей масти.

– Подъезжай к повозке поближе, Берт, посмотри, что там и как.

Бертуччо кивнул и тронул коня. Кардоне же пустил рыжего в объезд кустарника в сторону поляны, наперерез человеку, тащившему женщину. Увидев всадника, тот резко остановился, не выпуская из рук добычу.

– Куда держишь путь, приятель? – спросил Кардоне, сжав рукоять меча.

– Проклятье! Проезжай своей дорогой! – взревел Бык, а это был именно он. – Осади своего коня и убирайся прочь, или я убью ее!

– У тебя есть выбор, – сказал Кардоне, чуть наклонившись к разбойнику. – Или я зарублю вас обоих… не думай, что это будет очень трудно. Или ты отпустишь женщину и в этом случае, возможно, сохранишь свою жизнь. Ужели тебе она не дорога? Я имею в виду жизнь, не женщину…

Кардоне выхватил меч, лезвие холодно блеснуло в лунном свете.

Бык на мгновение замер, в упор глядя на противника, затем отшвырнул свою жертву. Женщина, даже не вскрикнув, упала на землю и замерла, а разбойник занес свой короткий меч над нею в порыве, когда бешенство и страх затмевают остатки разума. Меч странника оказался быстрее: обезоруженный Бык взмахнул руками, изрыгая проклятие. Второй удар меча навсегда разъединил его тело и душу.

Кардоне, осадив рыжего, соскочил на истоптанную траву, вогнал клинок в землю, очищая от крови, и наклонился к лежащей женщине. Лицо ее было бледно, словно жизнь покинула ее. Дорогой чепец[13] выдавал в ней богатую госпожу.

Она что-то пробормотала, и он, вздохнув, подхватил ее под спину и поднял на руки. Ноша оказалась легка, но резкое движение с грузом на руках отдалось в спине знакомой болью.

– Не обессудьте, мадам, мне придется поступить с вами не очень галантно, – пробормотал он, поднимая ее и мешком перекидывая через седло, затем уселся на лошадь сам.

Прежде чем направиться в сторону дороги, он взглянул на разбойника, что лежал на земле, раскинув руки. В лунном свете перекошенное лицо с открытыми незрячими глазами казалось дьявольским.

– Не мое дело просить Господа о твоей душе, – коротко и мрачно бросил Кардоне и направил рыжего в сторону дороги. Женщина зашевелилась, вскрикнула, пытаясь сползти с седла.

– Тихо, мадам, тихо, – пробормотал Кардоне.

Он остановил рыжего у дороги, подхватив несчастную, усадил боком перед собой. Лицо ее приобрело живые оттенки, а сила, с которой она упиралась в его грудь, свидетельствовала о том, что леди жива и вполне здорова.

– Я не причиню вам зла, – сказал он, сжав ее запястья ладонью. – И если хотите, чтобы я помог вам, помогите мне.

– Я? Помочь?.. Как?! – она попыталась вырвать руки, но, не сумев, затихла.

– На вас напали. Сколько их было человек?

– Не знаю, – почти прошептала она. – Это было так неожиданно…

– Я не знаю, кто из них ваши люди, а кто нет. Покажите мне, да побыстрей!

Посчитав, что времени для беседы больше нет, он отпустил ее руки и тронул рыжего ближе к дороге.

Она заговорила, чуть задыхаясь:

– Там, у повозки, с дубинкой в руках – Томас, а тот, на сером коне, – Джон Потингтон.

– Понятно, мадам, – бросил Кардоне. – Сейчас мне придется оставить вас здесь, спрячьтесь и не высовывайтесь, пока все не будет закончено.

Он спустил ее с седла и направил рыжего к месту схватки, вытаскивая меч из ножен.

Всадник на сером коне оседал, не слишком умело обороняясь мечом. Силы его были на исходе. Малыш заносил меч, чтобы нанести