вас, чтобы их разобрать, — она чуть виновато улыбнулась, и лицо ее разгладилось.

— Извините, мисс, — буркнул Томас и взялся за ручку ближайшего сундука.

— Понимаете, она мучается сейчас с морской болезнью, а моя гувернантка и учитель Юстаса находятся при ней, — зачем-то пояснила девушка, будто извиняясь.

— Могу позвать судового врача, — чуть пожал плечами Томас, подхватывая сундук. Никто из матросов не страдал от этого недуга, присущего, впрочем, почти всякому обитателю суши.

— Нет нужды, они справятся, — опять улыбнулась девушка и подняла самую маленькую сумку.

Юноша понял, что таскать вещи ему придется самому.

— То, что вы держите, отнесите, пожалуйста, брату и прихватите еще это, — маленькую сумочку она тоже протянула ему.

Томас, хмыкнув, взял все и поплелся в другую каюту. Это заняло буквально семь минут и то, потому что мальчик не пожелал в начале открывать дверь. По возвращению к девушке матрос заметил, что та распределила все оставшиеся сумки, ему оставалось только взять их и отнести.

Через еще десять минут работа была закончена, и Томас вышел на палубу. Солнце сияло над головой, стояла нестерпимая жара. Остальная команда либо отдыхала внизу, либо заканчивала свои обязанности, но в общем и целом большинство были свободны. Дул легкий ветерок, и работы для экипажа больше не было. Томас, так и не сдружившийся ни с кем, одиноко стоял у борта и смотрел на водную гладь. За бортом как раз баркасы уже вывели корабль из тесной гавани, кто-то из команды первой вахты отвязал крепящиеся к ним канаты, кто-то из матросов быстро карабкался по вантам, чтобы поставить часть парусов. Корабль скоро твердо ляжет на нужный курс.

Но мысли Томаса были ни о чем, вообще все его существование было "ни о чем"; еще с детства он перестал что-либо хотеть и куда-то стремится. Все решали за него, а он в какой-то момент просто не нашел в себе желания сопротивляться. Нельзя сказать, что парню не нравилось морское дело, наоборот, он чувствовал себя прирожденным моряком, но занимался этим скорее от того, что не было другого выбора, или же этот выбор ему никто не предложил.

В общем и целом, юноша стоял у борта, не обращая никакого внимания на редкие брызги, мысли его были серые и тягучие, ничего не значащие и очень скучные. О девушке он не думал, она была для него лишь важной персоной, требующей вежливости и терпения с его стороны, зато она, оказывается, думала о нем…

Третий раз за день Томас вздрогнул, когда почувствовал, что рядом с ним стоит человек. Это была она.

Вся такая на вид хрупкая, в длинном платье на каблуках, с зонтиком от солнечных лучей и легким румянцем на бледных щеках. Палуба качалась, так что ей было трудно удержать равновесие, приходилось постоянно переступать с ноги на ногу, а зонтик в данном случае служил больше для баланса, чем для красоты.

— София, — опять улыбнулась девушка, протягивая руку, видимо для поцелуя. Томас склонился и едва коснулся ее губами.

— Томас, — вымученно протянул он.

Он не решался отвернутся от нее и вернуться к своему интересному занятию: вдруг это сочтут грубостью? Но и дальше смотреть в эти карие, золотистые на солнце глаза не имел желания. Положение спасла девушка, она сама отвернулась и облокотилась на поручень рядом с ним, наконец-то перестав раскачиваться, как маятник на часах. С облегчением парень последовал ее примеру.

— Спасибо за то, что помогли, — мягко поблагодарила она.

— Всегда к вашим услугам, мисс, — скучающе лениво ответил Томас.

Краем глаза он заметил, что София недовольно поморщилась.

Что такое? Не нравится вежливое обращение? Впрочем, неважно. Все неважно.

— Вы давно служите на корабле? — кажется, девушка настойчиво хотела завязать новое знакомство с кем-то ее возраста.

— Несколько лет, мисс.

— Вы, должно быть, уже много знаете и многое умеете?

— Достаточно для своего звания, — усмехнулся юноша. Девушка, заметив усмешку, тоже улыбнулась. Она подумала, что ей удалось расшевелить его вопросами о любимой работе.

— Наверное, вы и в шторма часто попадали? — продолжала расспрашивать она.

— Бывало и такое. — Томас развернулся лицом к камбузу.

— Страшно было?

— Сначала да, потом привыкаешь… А вы никогда раньше не плавали на кораблях, мисс Кэмпбелл?

— Не приходилось, хоть я и родилась в этом портовом городке, но воспитывалась в Лондоне.

— Тогда даже странно, что вас не укачивает… — Томасу наскучил и этот разговор и эта девушка, но на корабле сейчас она была единственным развлечением.

София поджала губки.

— Возможно. А вы сами бывали в Лондоне?

Юноша опять усмехнулся.

— В этом человеческом муравейнике? Да, приходилось.

Девушка опять нахмурилась, похоже ей все меньше и меньше нравились его ответы. Но что поделать, Томас же все-таки матрос, а не граф. Она сделала еще одну попытку завязать долгий разговор.

— У вас наверняка накопилось множество интересных морских историй? Мне всегда нравилось море, но я о нем только читала в книгах…

Томас краем глаза заметил Яблочко, усиленно машущего ему.

О, а это может быть интересно.

Яблочко был помощником кока, а прозвали его так из-за особой любви к одноименному сладкому хрустящему фрукту.

— Да, полным-полно, но извините, мисс, меня зовет Яблочко, видно ему требуется помощь, — как можно быстрее попытался откреститься от девушки матрос.

— Яблочко? — удивлённо подняла брови та, но потом спохватилась, что удерживает юношу теперь уже чуть ли не насильно. — Да, конечно, идите. Расскажете потом какую-нибудь историю?

— Как пожелаете, мисс Кэмпбелл. — поклонился Томас и чуть ли не стрелой пронесся на камбуз.

Коку нужна была помощь в сервировки стола для столь важных гостей. Особенно если учесть, что прислуживать за ним некому. На корабле ведь другие правила. На эту роль капитан определил Томаса, как самого образованного из матросов. Парень скривился, но приказ есть приказ.

На выходе из камбуза Яблочко преградил ему путь

— А я смотрю, ты девчонку себе нашел? А, Томас? Да, Томас? Нечего сказать, урвал лакомый кусок!

— Отстань, — отмахнулся от него юноша и, оттолкнув, вышел.

Честно, парню были не интересны девушки. Он никогда всерьез об этом не думал и не разделял восторгов команды насчет прекрасного пола и их любовных похождений. Если так задуматься, то ему вообще ничего не было интересно. Что-то вроде, может быть, и нравилось, но не до щенячьего визга, да и мир представлялся в серых красках.

Существование ради существования.

Обед прошел, ничего интересного не произошло, разве что молодая госпожа, как ее называла гувернантка, все время смотрела на него.

После обеда все опять разбрелись.

Но от Томаса сегодня постоянно чего-то хотели.

— Томас, зайдите к нам, как освободитесь, — бросила ему София,