Буря не собиралась утихать, и вскоре Софии начало казаться, что это никогда не закончится. Она стояла почти в центре, судорожно вцепившись в перила около мачты. Томас стоял рядом и прижимал Юстаса против его воли к деревяшке.

— Держись! — гневно прорычал он ему в ухо.

Тут случилось то, чего так боятся любые капитаны любых кораблей. Резонансная качка. Это не страшно, если быстро открыть кингстоны1 и впустить немного воды, но если вовремя этого не распознать…

Приказ открыть их был услышан и исполнен слишком поздно. Нет нужды винить капитана, он вовремя все распознал, но из-за суматохи возле упавшего за борт товарища, особенно, если учесть, что он и нес приказ: "Немедленно открыть!" — само действие случилось просто медлительно поздно.

По кораблю пошла трещина. Одна. Вторая.

Томас, как завороженный, смотрел на них, схватился за грудь, но не обнаружил на ней искомого предмета, а потом, коротко вскрикнув, пулей бросился куда-то в недра судна один. София и Юстас в голос завизжали. Команда быстро начала спускать шлюпки на воду. Первыми в них усадили родителей девушки и гувернантку с учителем. Дети стояли слишком далеко и подойти им не позволяли веревки, которые они тщетно пытались развязать. Команда грузилась в остальные шлюпки — корабль уже было не спасти, а так есть хоть какой-то призрачный шанс выжить. Последняя шлюпка предназначалась для капитана, его старшего помощника, детей и Томаса. Капитан бы самым последним покинул корабль, но этому не суждено было случиться.

Бриг раскололся будто на пополам. Треск, грохот, гигантский шум. Софию с Юстасом резко дернуло за веревки, капитан уцепился за борт еще не спущенной на воду шлюпки, показался запыхавшийся Томас с ножом. «Переломленный» корабль тонул слишком быстро. Отломанные куски дерева летали по бывшей палубе корабля, и какая-то особенно не осторожная, но особенно большая щепка проткнула капитану живот, ну или он на нее сам случайно напоролся. Этого Томасу было не видно. Он быстро перерезал веревки Софии и Юстаса, а также свою. Дети стояли в центре, на самом краю разлома. Рядом с ними пропасть, а за пропастью спасительная лодка, которая стала недосягаема. Еще чуть-чуть и они уже не жильцы. София рыдала, Юстас вторил ей. Томас же лихорадочно озирался по соронам и под конец увидел каким-то чудом уцелевшую, хорошо закрепленную, но почти пустую бочку с яблоками. Метнулся, открепил ее и выбросил в океан, после подбежал к своим друзьям.

— Быстро прыгайте за борт, гребите к бочке! Сейчас корабль потонет, и мы все сдохнем! Живо! — прокричал он им, подталкивая к борту, но видя, что они не очень-то и спешат спастись, схватил Софию за руку, Юстаса за другую и утянул за собой, молясь, чтобы они умели плавать.

Погрузившись под воду, им пришлось расцепиться, но Томас упрямо, почти за волосы, вытащил одного и другого на поверхность. Платье девушки намокло и неумолимо тянуло ее вниз, тут их троих еще и накрыла очередная волна. Томас, как можно быстрее, вынырнул опять, взглядом нашел спасительную бочку и, не обращая внимания ни на что, стал подталкивать своих спутников к ней.

— Гребите, мать вашу, гребите! — заорал он, когда они достигли ее. — Гребите дальше от корабля! Держитесь! — к чести надо сказать, что София плавала неплохо, но платье тянуло ее на дно, а вот Юстас был никудышным пловцом, так что Томасу пришлось одной рукой за волосы удерживать его на поверхности. Мальчику было больно, но страх пересиливал боль.

Они, что есть мочи, цепляясь за бочку, гребли как можно дальше от тонущего судна, ведь если корабль потонет, он засосет и тебя вместе с собой на манер водоворота. Корабль потонул, их не задела воронка, но шторм еще не закончился, хотя и подходил к концу. Оставив Юстаса на попечение сестры, Томас достал болтающийся на шнуровке в ножнах заветный кинжал и буквально разрезал тяжелейшее верхнее платье девушки, оставляя ее в нижнем, почти нагой, но зато повышая шансы выжить, с Юстаса матрос стянул его сюртук, никто не возражал.

Их по-прежнему окатывали волны, но теперь уже не каждая могла накрыть с головой. Спустя несколько часов океан вновь стал относительно спокойным. София еле держалась за бочку, а Юстас уже полностью повис на ней обессиленный. Томас держался, он беспокоился о том, что сейчас уже слишком измотан и ослаб, чтобы вытащить обоих своих спутников из-под воды, если они решат утонуть.

Он озирался по сторонам, но никаких лодок не увидел, наверное их отнесло слишком далеко.

Хоть бы они не утонули.

Лодок не было, но вот уже знакомый корабль вдали был отчетливо виден, и он приближался.

— Надеюсь, он успеет вовремя… — прошептал Томас, с трудом уже удерживая одной рукой обессилевшего Юстаса. По щекам Софии струились слезы, но она нашла в себе силы вымученно улыбнуться

— Ты спас нас.

Томас не стал отвечать, что если тот корабль на горизонте не подберет их, то спасения не будет. Юстас почти полностью отключился и находился в полусознании. София же выглядела настолько уставшей, что еще немного, и она отключится вслед за братом, а бочка полного веса двоих не удержит, как и Томас.

Парень старался не поддаваться панике, он следил за кораблем. Нет сомнений, что он идет на место крушения, но заметит ли команда чужого корабля их? Услышат ли?

Спустя час, когда София стойко боролась с усталостью и старалась облегчить Томасу тяжелую ношу в виде Юстаса, корабль подошел совсем близко. Еще пятнадцать минут спустя, вняв их истошным, хоть и слабым крикам, всех подняли на борт.

Глава 3

Когда их поднимали (самостоятельно вскарабкаться по веревочной лестнице мог только Томас), Софию, казалось, покинули последние силы, и она потеряла сознание. У парня же наоборот открылось второе дыхание. Сейчас корабль представлялся спасителем, но юноша хорошо помнил, что на нем нет опознавательных знаков и флага, корабль либо был пиратским, либо пережил ранее еще один шторм. Команда корабля вроде выглядела нормально за исключением нескольких странных вещей, но о них позже.

Забравшись на борт, Томас первым делом рассмотрел лица собравшихся: на них не было злости, только сильное удивление и сочувствие. Вполне обычная реакция. Софию взял на руки матрос и куда-то понес, Томас подхватил так и не пришедшего в себя Юстаса и почти побежал следом. Им всем троим предоставили каюту и оставили в ней.

А теперь о странностях: никто ничего ни о чем не спрашивал, никто вообще не произнес ни слова, никто не отвечал на вопросы, в каюте их