Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каждый из соратников наших, кои бились с нами против сельджуков и византийцев, предан тебе, — не раздумывая ответил я ему.
— То верно, Готлиб, верно. И все же, среди них ты всегда был первым по храбрости и благочестию. Сослужишь ли мне еще одну службу?
— Только в том я и вижу смысл жизни своей, господин мой, помимо служения Господу, — отвечал я.
Он кивнул, не ожидая другого ответа.
— Верно сказал ты, что избавлены владения мои от злых людей, но ошибся, думая, что они спокойны, — осторожно проговорил он. — Скажи, поверишь ли ты, что исчадия ада ступили на земли мои и нашли себе здесь оплот и гнездовье?
— Не верую в исчадий ада на земле, — твердо ответил я, — ибо верую лишь в Господа и силу Его. Не дозволит Он порождениям дьявола ступать по священной земле Империи. Все зло в мире лишь от грехов людских, кои творят они, бездумно пользуясь свободой воли, дарованной им Господом.
— Такого ответа и ждал я от тебя, — невесело улыбнулся он. — Потому и призвал тебя, что знаю силу веры твоей и на нее уповаю.
Он поднялся и принялся мерить комнату тяжелыми шагами. И ранее был он крепким и могучим воином, теперь же пиры и сытая жизнь начали отягощать его сверх былого, отчего поступь его была тяжела.
— Не первый год доходят до меня странные слухи из северных деревень. Слухи о пропадающих людях и чудовищных демонах, лишенных людского облика. До сих пор не придавал я им значения, ибо были дела важнее и насущнее, да и доверия к таковым слухам я не чувствовал. Но время идет, а слухи не утихают, и начинаю я думать, нет ли в них крупиц истины.
Я молчал, хоть и понял уже, чего он попросит. Понял и возрадовался в душе, что хоть ненадолго избавлен буду от дремотной праздности и вновь выйду на бой во славу Господа, хоть ни на миг не допускал я мысли, будто и впрямь могут жить где-то демоны во плоти.
— Посему, дабы избавить от страха подданных моих, прошу тебя отправиться на север, найти исток богопротивных слухов и деяний и искоренить зло в земле моей твердой рукою. Еще раз спрошу тебя, друг и соратник, готов ли сослужить мне такую службу и встать лицом к лицу с самими демонами ада, если допустит то Всевышний?
Я встал и преклонил колено перед ним.
— Готов, господин мой, послужить Господу нашему в борьбе с нечистыми врагами его, а тебе — в деле защиты земель твоих от всякого зла.
— Славно, — он взял меня за плечи и поднял на ноги. — Славно, Готлиб. Возьми с собой Вернера и Вигхарда, их мечи тоже засиделись в ножнах, да и кому, как не воинам господним противостоять злу. А за провожатого вам будет Гельтвиг, он родом из тех мест.
— Гельтвиг, господин мой? Разумно ли, он совсем молод.
— Юность не порок, мой славный воин, да и не ты ли сам посвятил его в рыцари в Триполи, на обратном пути из Святой земли? Разве не явил он немалую доблесть перед лицом врага?
— Пред лицом людей да, господин, но ты говорил об исчадиях ада, — с сомнением покачал я головой. — Гельтвиг храбр и силен, но я сомневаюсь в крепости его веры, и, право, сожалею подчас о своем поспешном решении сделать его рыцарем.
— Где же, как не в борьбе с врагом рода человеческого, проверяется крепость веры, Готлиб? — разумно рассудил Вальгрим. — И не ты ли отрицаешь саму возможность встречи с исчадиями ада? Отправляйтесь, как будете готовы, и да пребудет с вами Бог.
Так был решен вопрос о составе нашей группы; так и вышло, что в первый месяц зимы четыре рыцаря, побывавших в Святой земле, неспешно ехали по безлюдному тракту на самую северную окраину Северной марки Империи. Уговорились мы отправиться через седмицу, по завершении должных сборов и молитв, однако на четвертый день случился в замке очередной пир, из тех, что претили мне все больше и больше, и я, не сдержавшись, поведал соратникам своим о желании как можно скорее покинуть гостеприимные стены. К удивлению моему, Вигхард и Вернер охотно согласились со мной в этом желании, а Гельтвиг, увидев единодушие наше, тут же предложил уезжать, не дожидаясь рассвета. Урезонив пылкого юношу, порешили мы все же двинуться в путь с первыми лучами солнца, выехав, таковым образом, на два дня раньше срока.
Вооружились мы на славу, с должным вниманием отнесшись к слухам о кровавых расправах с дерзнувшими воспротивиться темным силам. Каждый ехал в тяжелой кольчуге, не спеша, впрочем, надеть капюшоны и шлемы. Белые сюрко с крестами скрывались теперь под тяжелыми, но теплыми шкурами — первый месяц зимы выдался холодным, и земли марки уже покрыты были снегами. Спутники мои вооружились верными прямыми клинками, Гельтвиг и Вернер — под одну руку, а Вигхард любимым своим длинным клинком, которым одинаково ловко мог орудовать как двумя руками, так и одной. Перетянутая кожей длинная рукоять этого меча теперь покачивалась возле его седла рядом с моим коленом. Я же взял с собой изогнутую саблю дамасской стали, кою привез как трофей с востока. Взятая на потеху, она пришлась мне по руке, удивительно быстро обвыкся я с непривычным оружием неверных и полюбил превыше любого другого.
По недолгом обсуждении отказались мы от луков, но взяли каждый по паре добрых боевых ножей, кои все, кроме Гельтвига, умели метнуть верной рукой точнее, а главное быстрее любой стрелы. Отказался я также и от предложенных мне арбалетов. Против нечистых слуг Сатаны, буде такие встретятся нам, арбалеты все равно будут бессильны, а против христиан, сколь угодно злокозненных, использовать арбалет запретил несколько лет назад сам Папа. Кроме того, признаюсь честно, почитал я арбалет оружием мерзким и недостойным рыцаря, хоть и понимал неразумность подобных суждений.
Вигхард, который ехал рядом со мной, всегда был человеком суровым и неразговорчивым, потому пребывал в молчании. Я же в день тот тако же не тяготел к праздным беседам, ведь душа моя терзаема была сомнениями и стыдом. Не мог я допустить мысли о существовании адских сил на священной земле Империи, ибо это означало допустить слабость Господа, что было невыразимым кощунством. Но и слухи, которые поведал мне мой господин, я не
