что мне нужно было увидеть, дабы понять, что он не будет хорош для Адрианы.

Она закатила глаза.

— Смехотворно.

Пристальный взгляд и просто взгляд это одно и то же… так ведь? Правда, это был несчастный случай. Когда я спускалась по ступенькам церкви, мой взгляд упал на собрание, на котором я должна была присутствовать. Папа и мама стояли по обе стороны от Адрианы и напротив них находился Николас Руссо — так обычно встречались жених и невеста в этой жизни. Браки по договоренности в порядке вещей в Коза Ностре.

В раздражении от всей этой ситуации, мои глаза слегка сузились, прежде чем взглянуть на моего будущего шурина, только чтобы обнаружить, что он уже смотрит на меня. Вот так и произошел этот пристально — несчастный случай, понимаете ли. Но вряд ли я смогла бы передать это мужчине, и если бы я улыбнулась, это вышло бы снисходительно, так что я просто… двинулась с пристальным взглядом и надеялась, что это не убьет меня.

Взгляд Николаса стал жестче показывая, что ему это не нравится, но после секундного тяжелого зрительного контакта он вернул свое внимание к моему папе, будто я была всего лишь листиком, пролетающим мимо. Я выдохнула, задержав дыхание, и отправилась прятаться в машину. Я никак не могла встретиться с ним после этого обмена взглядами. Я просто буду избегать его до конца своих дней.

— Перестань волноваться и доверься своему отцу.

Я хмыкнула, потому что услышала от своего кузена Бенито, что альянс был за сотрудничество по какой-то сделке с оружием, не более того. Моя сестра являлась пешкой в каком-то крупномасштабном соглашении о торговле людьми. Как романтично. И все же мы знали, что этот день настанет. Я не питала никаких надежд на брак по любви, как и Адриана. Проблема состояла в том, что моя сестра верила, что она влюблена.

В садовника.

— Елена, посмотри, готова ли Адриана к обеду.

— Вчера вечером она сказала, что не придет.

— Она придет! — рявкнула мама, а затем пробормотала что-то по-Итальянски.

Я неохотно оттолкнулась от стойки и вышла из кухни. Голос диктора вывел меня из вращающейся двери, и, как предупреждение, слово «убийство» снова сорвалось с красных губ.

«On an Evening in Roma» играл на старинном проигрывателе, в то время, как я направлялась к лестнице встречать гостей в фойе. Сестру и мужа моего папы, несколько двоюродных братьев и моего брата Тони пристально наблюдавшего в сторону Николаса. Тони в одиночестве прислонился к стене, засунув руки в карманы черного костюма. Его девушка не являлась Итальянкой, и ее редко приглашали в гости. Моя мама не любила ее только потому, что она встречалась с ее сыном.

Я любила своего брата, но он был безрассудным, импульсивным и жил по кодексу: «Если мне это не нравится, я, блять, просто это пристрелю». И похоже, он хотел застрелить Николаса Руссо. Между ними была какая-то история, и она не являлась хорошей.

Мой взгляд зацепился на поразительной женщине… с интересным стилем. Она стояла рядом с мужчиной, который, как я предположила, являлся ее дедушкой, но затем он скользнул рукой по ее заднице. Она только поджала губы, будто это раздражало ее.

В июле она была одета в норковую шаль поверх тонкого оливково-зеленого платья и высоких сапог. Длинные темные волосы спадали гладкими волнами, а накладные ресницы и большие серьги-кольца делали ее похожей на модель в рекламах эпохи семидесятых. И, будто недостаточно хорошо выполняя свою работу, она надула розовый пузырь и лопнула его, ее глаза сузились на меня, словно я та, чей стиль был слишком поздним на четыре десятилетия. Если полярные противоположности и присутствовали когда-нибудь в одной комнате, то это, несомненно, она и я.

Почти свободной в доме, держась одной рукой за перила, за моей спиной раздался голос отца.

— Елена, подойди сюда.

Мой желудок опустился, и я закрыла глаза в поражении, но поколебавшись только секунду, потому что этот голос не являлся предметом переговоров.

Мои руки стали липкими, когда я направилась туда, где мой папа стоял рядом с Николасом. Подойдя к отцу, он взял меня за руку и улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Папа выглядел на десять лет моложе своих пятидесяти пяти, в его черных волосах виднелись седые пряди. Он всегда был одет в костюм, и вы никогда не найдете в нем ни единой пылинки, но этот джентльменский взгляд был просто фасадом. Впервые я увидела, как он заработал свою репутацию, когда мне было семь лет, через щель в двери его кабинета.

— Елена, это Николас Руссо. Нико, это Елена, моя старшая дочь.

Я танцевала этот танец сотни раз, просто в другие дни, с другими мужчинами. Однако на этот раз у меня перехватило дыхание, словно меня вот-вот столкнут с борта в кишащую акулами воду, если я взгляну на него. Он просто человек, напомнила я себе. Человек с самой плохой репутацией в штате Нью-Йорк, легко.

Почему я пристально посмотрела?

Набравшись храбрости, я наклонила голову, не видя его из-под полей шляпы. Теплая волна узнавания пробежала по моей спине, когда я встретила его тяжелый взгляд. Светло-карие глаза цвета виски со льдом и густые темные ресницы. Это придавало ему задумчивое выражение, словно он смотрел на солнце, но в то же время глядел на меня так, будто его представляли кому-то из слуг, а не кому-то, кого он мог бы назвать невесткой.

Я была на несколько сантиметров выше Адрианы, и даже на каблуках моя макушка не касалась его подбородка. У меня было сильное желание отвести взгляд и сфокусировать его на его черном галстуке, но казалось, что он выиграет что-то, если я отвернусь, поэтому я выдержала его взгляд. Мой тон был таким же вежливым, как и всегда.

— Очень приятно…

— Мы уже встречались.

Мы что?

Его безразличный голос пробежал у меня по спине, сопровождаемый странным трепетом. Он почти ничего не произнёс, но теперь мне казалось, что я стою на земле Руссо, а не Абелли. Будто шестифутовый диаметр вокруг него был заявлен как Руссо независимо от того, где он стоял.

Папа нахмурился.

— Когда у вас двоих выдалась возможность пересечься?

Я сглотнула.

Что-то веселое и опасное промелькнуло во взгляде Николаса.

— Рано в церкви. Помнишь, Елена?

Мои удары сердца столкнулись с грохотом. Почему мое имя слетело с его языка, будто он был более чем знаком с ним?

Мой отец застыл рядом со мной, и я знала, почему он это сделал: он думал, что я