на третий, и добавить контактным подрывом по корпусу… Хороший план. Но торпедная установка, скорее всего, переживёт первый залп — она хорошо закрыта.

— Погоди, — сказал Виктор.

— Критикуешь — предлагай, — отмахнулся Вольфрам и занёс пальцы над гашетками орудий.

— Торпедную атаку спровоцируем.

— Придётся рискнуть. Есть варианты?

— Добавим свои торпеды.

— На таком расстоянии они успеют по ним отработать, — ответил Вольфрам. — И тогда точно спровоцируем.

Виктор задумался. Скосил глаза на Юми. Девушка не шевелилась — перегрузка для неё слишком велика. Скорее всего, уже давно без сознания. Ничего не скажет, не фыркнет, не посоветует. Снова заорала сигнализация — мимо пронёсся очередной обломок. Хм, а если…

— Разворачивай! — выдохнул Виктор. — Меняй курс, ищи где мусора побольше.

— И?

— Спрячем торпеды за обломками. И помехи отстрелим…

Несколько ложных целей действительно осталось после прошлого боя.

— В чем разница?

— Да то же самое, только резко как понос.

— Тогда держись…

Длинные пальцы Вольфрама пробежались по пульту, и «Кицунэ» резко отвернула в сторону. Виктор слегка напрягся — из-за манёвра они окончательно теряли преимущество и срезали угол через зону поражения орудий противника. «Изабель» действительно повела стволами, но не выстрелила. А еще в кадре на мгновение оказался тот самый нестандартный спонсон. Не то чтобы совсем сбоку, но отснять получилось. Действительно длинный люк, по размеру — как раз чтобы стандартная торпеда боком прошла.

— Я бы попробовал его без торпед оставить, — проворчал Вольфрам. — Но бронебойными, а не этим…

Снова заорала сигнализация. И сразу еще раз. Потом что-то громко шоркнуло по корпусу. Скорость относительно облака была уже приличной, и даже крохотный обломок мог натворить дел. Впереди показались обломки разбитого грузовоза. Большей концентрации мусора явно не найти. А «Изабель» стала смещаться чуть в сторону, зашевелила стволами — пираты явно выбирали ракурс.

— Залп на все деньги, — скомандовал Виктор. — Один шанс из… а насрать!

Мимо пролетел особенно крупный обломок. Вольфрам заложил лихой вираж вокруг него. «Изабель» выстрелила, трассы прошли прямо за кормой «Кицунэ». Отстрелились ложные цели, все сразу. Радар перешел в режим глушилки. Все четыре торпеды вывалились из гнёзд по углам корпуса и ушли назад.

«Вольфрам им двигатели не включил», — понял Виктор. — «Интересно зачем?»

Но через секунду всё стало понятно. Торпеды Консорциума малозаметные, в стелс-технологиях от носа до кормы. А кругом масса обломков, радар загажен помехами и ложными целями… пираты просто их не заметили!

— Не знаю, что значит «как понос», — сказал Вольфрам. — Но, по-моему, достаточно резко. Шах!

Длинные пальцы отбили команду на пульте. Торпеды включили двигатели и рванули вслед за «Изабель», заходя с боков, каждая по своей траектории. Пираты как раз целились в «Кицунэ». Пришлось резко развернуть орудия назад. Распрямили траекторию, дали еще больше тяги, почти девять G. Виктор бы присвистнул, если б не перегрузка.

А Вольфрам тем временем объявил:

— Мат!

И выключил двигатели. «Кицунэ» провалилась в невесомость. Но выглядело это как будто она со всей дури дала по тормозам. Пиратский корабль на полном ходу просвистел мимо, отстреливаясь яркими трассами из гатлингов… И тут заработали орудия «Кицунэ»!

Первый залп осколочных снарядов разорвался рядом с бортами «Изабель», отрубив ей два гатлинга. Затем прицелы резко перепрыгнули на тот самый спонсон с торпедной установкой. Вольфрам явно хотел разломать его любой ценой. И у него получилось. Куски обшивки летели в разные стороны, потом внутри что-то ярко вспыхнуло, торпедный люк приоткрылся и выплюнул столб пламени.

Оставался третий гатлинг, с другой стороны. И торпеды с «Кицунэ». Первые две сшибли в самом начале, третью с трудом достало последнее орудие пирата, опасно близко — обломки ударили по корпусу. А четвертая оказалась вне сектора обстрела… и влетела «Изабель» прямо между двигателей. Взрыв был такой, что оптика на мгновение ослепла — экраны залило белым.

— Достаточно резко, — хмыкнул Виктор.

Он толком не смотрел на экран — вдруг навалилась страшная усталость. И дурацкий пакет с искусственной кровью отклеился, надо бы поправить. А еще перегрузка исчезла, сейчас Юми очнётся и обязательно громко фыркнет…

Виктор стал возиться с ремнями и сам не заметил, как отключился.

* * *

Виктор проснулся у себя в каюте. Голова раскалывалась, зрение фокусировалось с трудом. И еще он оказался туго пристёгнут к койке поверх одеяла. Тяга вроде есть, тяжесть чувствуется. Значит можно отстегнуться. Высвободил правую руку, отстегнул один ремень, откинул одеяло… Стоп, что-то не то. А, пакета с искусственной кровью нет. Так и скафандра порезанного нет. Надо проверить… так, ну хоть трусы оставили, уже хорошо. А вот с левой рукой что-то неладно — вообще не двигается. Кое-как скосил глаза — а там перевязка, добротная такая. Чуть-чуть красного виднеется, но в основном белые, чистые, свежие бинты. И еще рука примотана к корпусу.

— Шикарно… — проворчал Виктор.

— Рада, что ваше самочувствие улучшается, — донёсся откуда-то из-за головы приятный женский голос.

Через секунду над кроватью склонилась кибермедсестра Эмма. Аккурат двумя расстёгнутыми пуговками напротив лица. Потрогала пальцем лоб Виктора, улыбнулась и добавила:

— Температуры нет.

После медицинского сканера в предплечье термодатчику в пальце Виктор совершенно не удивился. Чуть приподнялся на кровати — спина затекла, да и к тем самым пуговкам поближе — и спросил:

— А долго я… валялся?

— Около двух суток, — ответила Эмма. — Это последствия приёма стимуляторов. Кроме того, за это время вы были прооперированы. Рада сообщить что опасности для жизни нет.

— Спасибо, успокоила.

— Рука полностью восстановится в течение месяца. Но, — Эмма чуть отодвинулась назад и погрозила Виктору пальцем. — Только при строжайшем и неукоснительном соблюдении всех рекомендаций врача.

И улыбнулась. И эти расстёгнутые пуговки еще. Эх…

— А где остальные? Юми?

— Капитан отдыхает после работы в открытом космосе.

— Вольфрам?

— На вахте.

— Тогда будь добра, там на стене медиасистема есть. Включи связь, если умеешь, вызови рубку.

Виктор кое-как вытянул ноги из-под второго ремня, откинул одеяло и сел на кровати. Голова отреагировала на смену позы очень плохо — горизонт закрутился в разные стороны. Пришлось сидеть прямо и ждать пока успокоится. Когда понятие «верх» наконец совпало с вектором ускорения корабля, с экрана уже смотрел Вольфрам. Выглядел он плохо — весь бледный, глаза ввалились.

— Рассказывай, — сказал Виктор.

— Мы в другой системе, опасности нет, — начал Вольфрам. — Тебя прооперировали. Юми