один. Один, Юми! — Виктор погрозил девушке пальцем. — Ты занимаешься кораблём, Вольфрам тебя охраняет. Если что — вы меня просто привезли и ничего не знаете. Так будет проще.

* * *

Виктор на своём веку повидал не так много космических станций. Ровно четыре. Если отбросить артефакт исчезнувшей цивилизации, то три. Без летающего офиса для людей с большими деньгами — две. И если Хаб-3 ему чем-то даже нравился, по крайней мере в воспоминаниях, то станция Гризволд производила отталкивающее впечатление прямо с порога воздушного шлюза. Плевать, что стыковаться приходится к невращающейся части, а до кольца ехать на лифте. И корабль с кучей пробоин от автопушек на соседнем стыковочном узле, тоже, по большому счету, погоды не делал — местный колорит, сами знали куда летели. Худшее было внутри.

На станции Гризволд царил просто нереальный срач. Грязь, ободранная краска, мятые стенные панели и — немыслимое дело в невесомости! — летающий повсюду мусор. Картину немного маскировало освещение — оно горело только там, где иначе вообще никак. При этом на грузовой палубе попадались новые ящики с заводской маркировкой — боеприпасы, расходники, все дела. Интересно, как это всё сюда попало. Хотя… плевать, лишь бы продали.

Лифт выглядел почище. По крайней мере, в нем никто не справил малую нужду. Вряд ли от избытка культуры — просто в невесомости это плохая идея. Виктор понадеялся, что в кольце, на жилых палубах, гадить не будут. Нельзя же срать там, где спишь и ешь. И, в общем-то, не ошибся. Проблема оказалась в другом. Кольцо на Гризволде откровенно маленькое. Гнутый пол, сильно гнутый потолок, и сила Кориолиса, будь он неладен. А питейное заведение, куда он держал свой путь, находилось на верхних этажах, то есть еще ближе к оси вращения. Там начинало мутить еще до знакомства с местным пойлом.

На входе в бар был своеобразный фейс-контроль. Виктор распахнул куртку, демонстрируя отсутствие пистолетов, ножей и прочего, на что местным вроде бы и пофиг, но в баре от греха подальше нельзя. Пришлось всё делать в два приёма — левая рука висела на косынке поверх куртки. Для пущей убедительности из рукава торчала кисть, забинтованная до самых кончиков пальцев. Охранники, даже языками поцокали:

— Эх, потрепало же тебя, парень.

— Заживет поди, — отмахнулся Виктор здоровой рукой. — Еще б нервы подлечить.

— Ну заходи, если буянить не будешь.

Бар был как бар. Стойка, столики, дым коромыслом, скудно одетые женщины трёх видов — голографические, на плакатах и настоящие. Последние извивались под музыку за стеклами иллюминаторов в стенах — чтоб никто по пьяни не пристал, по крайней мере бесплатно. Стекла, к слову, не мешало бы вымыть.

За стойкой обитал бармен с живописным ирокезом на голове. Как и все бармены, он непрерывно протирал стаканы. А потом куда-то прятал чистые, никто не знал куда именно.

Виктор подсел к стойке и дождался, пока это чудо подойдёт.

— Что пить будете? — спросил бармен.

— Коктейль «Сорванная крыша» у вас есть? — спросил Виктор и проскользил по стойке двумя пальцами с зажатой банкнотой.

— «Оторванное днище»? — подмигнул бармен. — Есть, но не рекомендую. Есть хорошее пиво.

— Чем хорошее? — хмыкнул Виктор.

— Тем, что сварено не здесь, — хитро подмигнул бармен, наклонился вперед и шепотом добавил: — Вас ждут, пятый стол.

— Отлично. А пиво я всё-таки возьму.

Бармен замер. Пришлось добавить еще одну банкноту. Только тогда появилась бутылка, даже без пробки — сервис. Пиво называлось «Накур бобра», и честно говоря, доверия не внушала даже этикетка. Виктор осторожно попробовал. После растворимой гадости с кухни «Кицунэ» он был готов пить практически что угодно, но «Накур бобра» уверенно вмазал по вкусовым рецепторам, заставляя вспоминать дрянной заменитель кофе с теплотой, как старого друга. И еще пиво было тёплое.

Виктор поморщился, схватил бутылку поудобнее, чтобы не уронить — проклятая сила Кориолиса! — и направился к столику под номером пять. Естественно, в самый дальний и тёмный угол зала.

* * *

Она ждала его одна за столиком. Женщина слегка за тридцать, крашенная блондинка, огромные серьги-кольца в ушах, яркая помада, но лицо не кукольное. Лицо акулье. Сразу видно — вцепится и не отпустит. Это у неё профессиональное. Одета, как всегда, по-деловому, в брючный костюм. Впрочем, пиджак висел на спинке стула, и было видно золотую цепочку на шее, полупрозрачную блузку и сразу два лифчика. Первый слегка просвечивал сквозь блузку, добавляя к образу лёгкую эротику. Второй «лифчиком» именовался только на полицейском сленге, а в модных каталогах проходил как «кобура оперативная», для ношения пистолета под мышкой. Сейчас там, естественно, было пусто — оружие на входе отобрали.

На Виктора женщина смотрела без тени симпатии. Он немного развязно грохнулся на стул напротив неё, шумно поставил бутылку с «Бобром» на стол и сказал:

— Ну, здравствуй, Дженнифер. Рад тебя видеть.

— А вот я ни хрена не рада, — процедила Дженнифер в ответ.

— Дженни, брось, мы с тобой расстались вполне по-деловому, — заулыбался Виктор.

Правой рукой поднял левую и аккуратно утвердил на столе, забинтованными пальцами к собеседнице.

— Вызвал к черту на рога, выбора не оставил, — закипела женщина. — Встретил в засранном клоповнике, еще и бухой в придачу…

— Я не пьян, это сила Кориолиса, — отмахнулся Виктор и демонстративно отхлебнул из бутылки. — Не знаю, кто он такой, но пить за него мы точно не будем.

— Да хватит вытрёпываться! — Дженнифер вмазала кулаком по столу. — Чего тебе надо? Денег? Сколько?

— Почему сразу денег? — улыбнулся Виктор.

— Давай, играй, кайфуй, — проворчала Дженнифер и откинулась на спинку стула. — Да, ты мне тогда помог. Вытащил из… непростой ситуации. Я обещала, что расплачусь. Но это не значит, что ты, падла, можешь теперь меня доить до конца жизни!

— Вот такой ты мне нравишься, — хищно улыбнулся Виктор. — Когда не корчишь из себя пафосную игрушку и становишься просто собой.

«Настоящая» Дженнифер ему нравилась еще меньше, но вслух говорить не стал — она всё и так знает.

— Короче, — женщина смерила Виктора презрительным взглядом. — Я вижу, что ты в жопе. Наверняка на мели, и вон бандитская пуля потрепала. Я всегда знала, что ты этим кончишь. И я согласна вернуть тебе должок. Деньги есть… в разумных пределах. Но я требую