И внезапно возник голос в ушах:

— Посмотри на себя, вглядись в прошлое, осознай все сделанное тобой! Вот каким ты стал!

Глас звучал настолько торжественно и вместе с тем печально, что Алексей ощутил нечто вроде упрека в душе. Он инстинктивно зажмурил глаза, так как не мог выносить слепящего света. Ему все казалось, что он спит и не может проснуться. Ощущение невесомости и легкости не проходило, точно он действительно парил над землей подобно птице.

Между тем голос продолжал:

— Вместо того, чтобы приносить пользу другим людям и посвятить себя заботе о них, ты погряз в лености, подлости и разврате… Твой эгоизм и беспечность мешали тебе стать тем, кем ты должен быть.

Алексей понял, что нужно произнести что-то в ответ, но не ощутил даже, что в силах открыть рот. Мысленно он хотел оправдаться, произнести одну из тех банальных фраз, какими любой человек может себя мысленно отделить от несчастий других людей: «Я ни в чем не виноват!»

— Ты виновен и грешен, как и любой человек… Вместо того, чтобы использовать то, что тебе было дано от рождения, ты жил лишь для одного себя!

— В чем я виновен?

— Ты стал себялюбцем и гордецом, и не ценил тех благ, которые тебе были даны в жизни и которые ты мог бы использовать для людей… А теперь ты жалеешь о своей жизни?

Алексей тщательно припоминал все свое прошлое, все события, силясь вспомнить ужасное событие, за которое он мог заслужить столь ужасное наказание. Но не мог. Все, что с ним случилось, могло произойти с любым другим богатым человеком, который привык жить в радости и довольстве. И вот теперь он… Но голос, который звучал, казалось, читал все мысли.

— Богатство — это лишь мишура, за которой может скрываться человек. Ты принес страдания не только своим близким… Вспомни сестру… и тех, кто из-за тебя пострадал.

— Да, я виноват… я признаю… но…

— Ты хочешь вновь вернуться к жизни, чтобы вести себя по-прежнему, пребывая в грехе?

— Нет, нет, я клянусь, что если… мне позволят вернуться обратно… я все исправлю… я помирюсь с сестрой… я не буду больше тем, кем я был… Если бы можно было вернуть время назад…

— И ты считаешь, что этого будет достаточно во искупление тех бед, которые ты натворил в мире… в том мире, который ты так любишь? И в котором так жаждешь остаться? Не кажется ли тебе, что ты еще очень много должен сделать… доказать, что твоя жизнь прожита не зря… что ты в силах еще очень много сделать для людей, к которым раньше ты относился с таким презрением…

— Да, конечно, я стану другим!

— Одного желания мало, ты должен стать другим… В тебе заложено и хорошее, и дурное… Помни, что чем больше ты сделаешь для людей, тем более неуязвимым ты станешь для своих врагов… Твой путь будет труден, полон опасностей и тревог, сомнений и споров со своей совестью; ты будешь неустанно бороться с несправедливостью, которая выпадает на долю простых людей. Ты явишься страшным врагом для притеснителей и гонителей тех, кто взывает о помощи… Это огненный путь, который тебе предназначен… и, если ты готов по нему ступить…

— Я готов! Готов! — Алексей словно задыхался.

— Ты должен принести клятву в своей душе, отныне быть верным своему слову. Огненный путь, что предназначен тебе, лишь опалит, но не убьет. Помни: отныне ты будешь совсем другим человеком, дурные качества уступят место благородным — подобно тому, как настаивается доброе вино… И еще одно — вернувшись к жизни, к той жизни, к которой ты привык, не бойся бросаться в схватку с твоими противниками. Ни пуля, ни сталь не возьмет тебя до времени… Ты станешь неуязвим для врагов… Храни этот секрет в твоем сердце и не открывай никому…

Глас умолк, но Алексею казалось, что его эхо все еще отражается в мозге, словно в пещере, сплошь состоящей из сталактитов трепещущих мыслей и чувств.

Слепящее мерцание постепенно блекло и сменялось обыкновенной молочной пеленой, подобно утреннему туману. Когда молодому человеку удалось открыть наконец глаза, то он обнаружил себя лежащим на неудобной жесткой кровати, сплошь опутанной проводами. Это была больница. Алексей все сразу понял. Какая это радость — больше не ощущать себя в полете! Вновь обрести свое тело! Как прекрасно быть молодым, здоровым, полным сил! Знать, что весь ужас остался позади! Но нет, он ведь дал клятву стать другим, и даже сейчас у него в ушах звучал голос: «Чем больше ты сделаешь для людей, тем более станешь неуязвимым для врагов»… Итак, отныне у него другая жизнь! И она начинается сегодня!

Немного погодя он попробовал слегка приподнять левую руку, затем правую. То же самое он проделал и с ногами, и с радостью убедился, что тело, пусть еще и вяло, но подчиняется его разуму. Немного погодя пришел врач, но он почти его не слушал. Ему сказали, что пришла навестить сестра. При имени Марины он вздрогнул и с силой сжал руку врача так, что тот невольно поморщился.

— Приведите мне сестру! — произнес Алексей и с удивлением понял, что не совсем узнает свой голос. Он звучал хрипло и резко, хотя и властно.

Марина встретила его вначале слегка настороженно.

— Ты знаешь, что ты чуть было не…

— Это неважно, со мной все будет хорошо, поверь, — произнес Алексей уверенным тоном. — В прошлом я… я вел себя непорядочно по отношению к тебе…

Сестра с удивлением взглянула на него.

— Да, да, послушай меня, не перебивай. Я виноват перед тобой, я признаю это. Ты, наверно, думаешь, что я говорю, потому что лежу тут? Но это не так! Через три дня я выйду отсюда… И мы поговорим, обещаю… Во-первых, я помогу тебе решить проблему с мужем и помогу твоему сыну.

Марина широко раскрыла глаза, словно не веря своим ушам.

— Не благодари, сейчас я пока еще слишком слаб… Но все изменится, поверь мне. Настолько, что ты даже не представляешь.

— Доктор сказал, что ты ударился головой…

Алексей с улыбкой парировал:

— То, что я говорю — это не сиюминутная вспышка раскаяния… Поверь, очень многое изменится.

— Я тебя не понимаю.

— Ты увидишь, Марина. Как это будет… Не думай ни о чем… Да, и вот еще… у меня к тебе просьба, пока не говори ни моим друзьям, ни Елене обо мне… Я не желаю пока никого видеть, хорошо?

Она улыбнулась.

— Я все сделаю, чтобы моя дорогая сестренка была счастлива!

Он произнес эту фразу, но вдруг ощутил, как сердцу стало тесно в груди. «Как странно, — подумал он, — такие простые слова, но я почти счастлив, произнеся их».

— Ты точно не болен? — вдруг произнесла Марина.

Он понял ход ее мыслей.

— Мариночка, мой ум ясен и тверд… Впрочем, сейчас мне нужно отдохнуть. И еще одно…

— Что еще?

— Здесь есть поблизости церковь?

— Есть, но я не понимаю.

Он замолчал.