Предостерегает ли нас Боттичелли в этой работе от того, чтобы попасть в сети Венеры? Скорее, подталкивает.

В отличие от Лукаса Кранаха Старшего, который прямым текстом прописывает на латыни:

   Всеми силами гони Купидоново сладострастие,

   Иначе твоей ослепленной душой овладеет Венера.

Начнем с того, что это первое изображение обнаженной богини в немецкой живописи. Смело? Безусловно. Опасно? Несомненно. Возможно, именно с этим связан морализаторский тон надписи и поза богини, которая как будто пытается удержать своего взбалмошного сына, говоря ему: «Нет, дорогой, этот человек – благопристойный христианин, он не годится для того, чтобы стать мишенью».

Амуры – постоянные спутники богини любви, которые зачастую стреляли вне ее ведома, появляются и на картине «Венера с зеркалом» еще одного гения итальянского Возрождения Тициана.

Как могла богиня красоты удержаться от самолюбования? Никак. Тем более, что это свойственно женщинам – наполняться, выискивая красоту в себе и на себе.

Однако важнее то, с каким выражением она смотрится в зеркало. Без превосходства, без сомнения, без нарциссического любования. Напротив, поза говорит о целомудрии, она прикрывается без стеснения, но из внутренней потребности. Не сомневается в том, что хороша, но вовсе не собирается соперничать с другими. Не упивается собой, а осматривает со спокойным достоинством.

Зеркало – частый спутник богини, о чем нам свидетельствует и картина испанского мастера Диего Веласкеса.

Обнаженная Венера, обращенная спиной к зрителю, лежит на шелковых простынях. Она смотрит на себя в зеркало, которое держит крылатый купидон, а красный занавес служит для них фоном. Все великолепно: бархатистая кожа, плавные соблазнительные изгибы, ленточка, витиевато наброшенная на зеркало. Ждет ли обольстительная красавица возлюбленного или наслаждается своим совершенством уже после его ухода?

«Венера и Амур», Лукас Кранах Старший, 1509 г. / © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2024 г.

«Венера перед зеркалом», Тициан Вечеллио, 1555 г. / Национальная галерея искусства, Вашингтон

«Венера с зеркалом», Диего Веласкес, 1657 г. / Лондонская Национальная галерея

Есть здесь и загадка – отражение в зеркале. Какой же облик у Венеры? Очевидно, что лицо богини почему-то не сияет красотой, как это можно было бы ожидать, глядя на ее изящный силуэт. Возможно, мастер указывал на душу нашей героини, ее испорченный нрав или податливость низменным инстинктам?

Может быть, он указывал на семейную историю Венеры. Она была «замужем» за богом-кузнецом Гефестом, но это не останавливало ее от романов с другими представителями элиты Олимпа. Например, с богом войны Марсом.

Что способно остановить войну?

Только любовь.

Об этом и повествуют работы Питера Пауля Рубенса и Паоло Веронезе, именуемые «Венера и Марс».

Что же мы видим? Самый жестокий из богов вдруг стал мягок и податлив. Он не способен сопротивляться женским чарам.

Художники не просто рассказывают историю, но подчеркивают сложившуюся ситуацию контрастами. Обнаженная Венера в лучших традициях стиля барокко и одетый в доспехи Марс.

«Венера разоружает Марса», Питер Пауль Рубенс, 1589 г. / Музей Гетти, Лос-Анжелес

«Венера и Марс», Паоло Веронезе, 1570-е гг. / Метрополитен-музей, Нью-Йорк

«Венера, Адонис и Купидон», Аннибале Карраччи, 1595 г. / Прадо, Мадрид

Представление о женской красоте соответствует духу того времени – пышные формы свидетельствуют о физическом здоровье и внутреннем величии, но впечатление на нас производит не само обнаженное тело, а его мягкая сексуальность рядом с грудой железа.

Не помогут ни латы, ни оружие, если будет бог влюблен.

Война окончена, амуры уносят оружие, богиня спокойно принимает свою очередную победу.

Как вы догадываетесь, на одном Марсе богиня не остановилась. Следующим ее избранником стал юноша, вполне себе смертный – Адонис. Начнем с того, что у самого героя была довольно насыщенная биография: он являлся сыном дочери царя, Мирры, которого она родила от собственного отца, вне его ведома (не спрашивайте).

Когда царь узнал об этом и захотел наказать дочь, Венера превратила ее в дерево, которое тот срубил. Из него выпал крошечный Адонис, которого богиня любви отдала Прозерпине (если помните, жена Плутона). Та его вырастила и влюбилась, а закончилось все судом между богинями и решением о том, что каждая будет проводить с ним по четыре месяца в году, а оставшиеся четыре он будет восстанавливать силы после общения.

Но, как известно, Венера была бы не Венерой, если бы не схитрила. Она воспользовалась чарами, чтобы забрать себе и оставшиеся месяцы.

Прозерпина же, узнав, решила отомстить и заявила Марсу, что обворожительная богиня предпочитает ему какого-то смертного, женоподобного, смазливого Адониса. Любитель хитрых планов, понимая, что скандал здесь не сработает, превратился в дикого вепря и разорвал соперника во время охоты.

Горько плакала Венера над рано погибшим прекрасным юношей, а чтобы навсегда сохранилась память о нем, вырастила из крови Адониса нежный цветок анемон.

Картина художника эпохи Барокко, Аннибале Карраччи, обращает внимание на одну щепетильную деталь: если с Марсом Венера была “победительницей”, то здесь явно побеждена. Видно это не только по ее влюбленному взгляду, но и тому, как мастер располагает фигуры – мужская явно доминирует, а женская готова отодвинуть все, даже ребенка, лишь бы быть с тем, кем увлечена.

Как вы знаете, Венера не ограничивалась своей личной жизнью и активно вмешивалась в дела смертных. Порой даже так, что все заканчивалось падением городов.

«Суд Париса», Ангелика Кауфманн, 1781 г. / Музей Гетти, Лос-Анжелес

На картине художницы XVIII века Ангелики Кауфманн мы наблюдаем заключительный акт суда Париса, сына троянского царя, которому предстояло решить, чего же он хочет и от какой богини, а заодно выбрать наипрекраснейшую. Гера обещала ему власть над всей Азией, Афина – военную славу и победы, Афродита же – любовь женщины, Елены, дочери Зевса и Леды.

«Натюрморт с бананами», Джорджо де Кирико, 1932 г.

Недолго думал Парис, поддавшись слабости: украл жену греческого царя, втянул Трою в войну и бесславно закончил свои дни.

Кауфманн, согласно тенденциям Галантного века, изображает миловидными всех. Да и сам сюжет был вполне в духе времени, когда каждый второй находился в томительном ожидании романтической истории. Однако тело Венеры отличается особой изящностью и привлекательностью, подчеркнутой драпировками складок.

Деликатности XVIII века не хватало двадцатому, ведь был он во всех смыслах переломным для истории человечества. Могла