– Мама, это Сергей, – сказала я.

Мама насторожилась и уставилась в пространство. Я легонькоподтолкнула парня, а мама улыбнулась:

– Очень приятно. Вы друг моей дочери?

– Пока нет, но надеюсь стать им, – нахально ответилСергей, но маме это понравилось.

– Ну-ну, – пропела она. – На самом деле Монанесносная девчонка. Хотите кофе?

– С удовольствием.

– Мама, Сергей подвозил меня на машине, на улице страшныйдождь, и он угодил в колодец.

– Господи помилуй. Ничего не сломал?

– Машина угодила, – поправилась я. Мама всегдатребовала, чтобы я четко выражала свои мысли.

– И что с машиной?

– Стоит под окнами.

– Вы уже знаете, что делать? – обратилась мама кСергею. Тот с готовностью кивнул:

– Переждать дождь.

– Разумно. Мона, приведи себя в порядок, а я пока займусьгостем.

Я прошла в ванную и критически уставилась в зеркало. Мог личеловек пожертвовать «Мерседесом», если мои волосы свисают мокрыми прядями, носслегка покраснел, а губы посинели? Неужто он меня разглядел? А может – просточокнутый? Я включила душ погорячее и оставила глупые мысли.

К тому моменту, когда я вновь предстала перед Сергеем, мойоблик претерпел кое-какие изменения. Я не собиралась потрясать его воображение,чтобы он, чего доброго, не решил, что я хочу ему понравиться. Напротив, вбежевом домашнем платье и с двумя косами я выглядела мило и уютно. По крайнеймере я на это рассчитывала. Сергей, увидев меня, заметно поглупел, что вобщем-то меня не удивило, особенно если учесть, что к тому моменту мама успелапоказать ему нашу квартиру. На людей это действует всегда одинаково: онивпадают в задумчивость. У нас нет столовой или, к примеру, гостиной – простокомнаты (их пять); четыре соответствуют маминым настроениям, пятая – моя, имаму я туда дальше порога не пускаю, потому что она сразу начинает что-топереставлять и совершенствовать. Одна мамина комната сплошь розовая, шторы срюшами, мягкие игрушки, салфеточки и цветочки в горшках; вторая черная, вместолюстры четыре гигантские свечи в напольных подсвечниках. В этой комнате хорошобы смотрелся гроб. Слава богу, мама до этого не додумалась. Третья комнатанапоминала аквариум, а четвертая – сугроб, в ней сейчас сидел Сергей в компаниимамы, пил кофе и непроизвольно ежился.

– Он занятный, – кивнув на него, сообщила мама. –Современные молодые люди по большей части скучны, а этот занятный.

Мама поднялась и выплыла на кухню, где через мгновениечем-то загрохотала. Мама обожала готовить, но зрение в последнее время частоподводило ее.

Сергей вздохнул, покосился в ту сторону и спросил:

– А кто твой отец?

Вопрос, по-моему, к данной ситуации не имел никакогоотношения, но я ответила, раз уж ему так интересно:

– Папа умер, когда мне было три месяца. Или четыре. Мамапостоянно путает.

– Ага, – кивнул Сергей. – Значит, ты с мамойживешь?

С какой стати он принялся мне тыкать, ума не приложу, новозражать я не стала, раз ему так удобнее, зато сообщила:

– Дождь кончился.

– Что? А… Действительно.

Минут через десять он нас покинул. А еще через пятнадцатьвыбрался из колодца. В этом я убедилась, выглянув в окно. Через полчаса онпозвонил, а на следующий день встретил меня возле университета. Через три дняон рассказал мне историю своей жизни, через пять поклялся в любви, через неделюпознакомил с бабушкой (его родители умерли), а через две предложил выйти занего замуж. Всерьез это предложение я не рассматривала до тех самых пор, покамама, выслушав мой рассказ о происходящем, туманно не изрекла, раскладываяпасьянс:

– Вполне подходяще… Надо же когда-нибудь начинать.

– Что? – насторожилась я.

– Что «что»? – переспросила мама, оторвав взгляд откарт.

– Что начинать?

– Жить, разумеется.

– А что, по-твоему, я делаю сейчас?

– Сейчас у тебя не жизнь, а сплошное ребячество. Иди замуж.Сергей вполне для этого годится. Богат, ни жены, ни детей, самостоятелен,свекрови и той не будет. Поверь, это большая удача. Он старше тебя на восемьлет – не много и не мало. В общем, в самый раз. И я отдохну от забот, –добавила мама. – Иди замуж, Мона.

И я пошла. Смена фамилии не повлекла за собой особых переменв моей жизни. Правда, я переехала в новую квартиру, по площади равную пятимаминым, хотя и мамина казалась мне чересчур большой. Я попробовала самауправляться по хозяйству, но кончилось тем, что мы взяли домработницу. Днем,после университета, я бежала в бассейн, затем возвращалась домой и ждала Сергеяс работы. Работал он много, дома появлялся около восьми, обычно вез меня вресторан, где мы и ужинали. В выходные, как правило, мы куда-нибудьотправлялись, чаще всего на природу. Лето сменяла осень, осень – зима, жизньдвигалась стремительно и, на мой взгляд, без особого толка. Но Сергей считалиначе, а так как у меня просто не было повода выражать недовольство, то я с нимсоглашалась.

Думаю, мы были образцовой парой. Случались, правда, редкиессоры, в основном из-за моих подруг. Сергей считал, что я слишком много временипровожу с ними. Я принимала покаянный вид, хотя в душе была с ним не согласна.Прежде всего, не так уж много времени я им уделяла, а потом, с кем же мне ещепроводить досуг, если муж постоянно на работе?

Первая серьезная ссора произошла по окончании мноюуниверситета. Сергей и слышать не желал о том, что я пойду работать.Спрашивается, для чего ж я пять лет училась? С моей точки зрения, логика у мужаотсутствовала начисто. Но у него и тут было свое мнение. Он заговорил о детях,о тихой пристани, каковой виделась ему наша семья, и о прочем в том же духе.Картинка, нарисованная им, не показалась мне особенно привлекательной, но ячестно пыталась соответствовать и даже научилась варить борщ и вышиватькрестиком. На это ушло еще четыре месяца нашей совместной жизни.

И вот однажды дождливым мартовским днем мне позвонил муж.Как всегда, он справился о моем самочувствии, поинтересовался, чем я занята, исообщил между делом, что у него совещание, которое продлится часов до семи,поэтому он, скорее всего, задержится. Повесив трубку, я вспомнила, что неспросила у него про деньги. Дело в том, что именно в тот день мне надлежалозаплатить за теннис (теперь я и в теннис еще играла; а что делать, есливремени – пруд пруди), но денег в шкатулке, где я их обычно брала, неоказалось, что несколько меня удивило. Я считала шкатулку неиссякаемымисточником.