– Библия – великая книга, – не унималась Марья, –в ней полно советов на все случаи жизни. Я считаю, «зуб за зуб» очень подходитк нашей ситуации.

– При чем здесь ты? – сатанея, возвысила яголос. – Муж мой, связали тоже меня. Между прочим, ты вела себя не лучшимобразом, ключи свистнула…

– Я же покаялась, – обиделась Марья. – Непо-христиански поминать прощенный грех.

– Ладно, – махнула я рукой, – но машина – плохаяидея. Мы не должны уподобляться, и вообще… спасибо тебе большое, но у менямного дел.

– Сима… – хлопнула она рыжими ресницами. Так по-дурацки меняеще никто не называл, и я, признаться, опешила. – Мне жить негде. Менясегодня хозяйка с квартиры выгнала, такая негодяйка оказалась, совсем люди богане боятся. Можно, я у тебя переночую?

– Но ведь у тебя есть родственники? – неувереннопредположила я. Марья вздохнула. – Или друзья? – Очереднойвздох. – Ну, просто знакомые…

– Просто знакомые есть, конечно, но они вряд ли пустят. Вотты, к примеру, гонишь, хотя я тебе жизнь спасла, если разобраться. – Онаеще раз вздохнула, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.

Я загрустила.

Конечно, по большому счету, она права. Если б не Марья,лежала бы я сейчас связанная, но она ведь совершенно ненормальная, ключисвистнула, разве такой поступок нормальным назовешь? Машину разбить предлагает…С другой стороны, если бы она ключи не свистнула, то и в квартиру не вошла бы,а значит…

– Ладно. Оставайся. Но только на одну ночь.

– Хорошо, – с готовностью кивнула она. – А у тебямашина есть?

– Есть.

– Тогда, может, вещи мои перевезем? Хозяйка очень ругается,я еще на той неделе обещала.

– А за что она тебя выгнала?

– Я кран закрыть забыла.

– Ну и что?

– Дело-то в пятницу было, вечером. Я к знакомым на дачууехала, и соседи подо мной тоже. А я на пятом этаже. Короче, пролило допервого. Но это ведь не повод, правда?

– С кранами надо быть внимательней, – пробормотала я,радуясь, что сегодня не пятница. – Завтракать будешь? – спросила яМарью.

– Конечно. Я бы заодно и пообедала.

Мы сели завтракать, Марья помалкивала, а я размышляла: чтоже делать? И ничего разумнее не придумала, кроме как идти в милицию. Марьявызвалась сопровождать меня.

Через час мы вошли в здание райотдела. Граждане сновали покоридорам, за стойкой сидел истомленный дежурный и недобро смотрел на мир.

– К кому мне можно обратиться? – робко спросила я. Явсегда робела при виде милиции, хотя и непонятно, с какой стати.

– Ко мне, – ответил мужчина, в глазах его появилсяинтерес.

– Я развожусь с мужем, а он мне угрожает.

– А чего разводитесь-то? – спросил дежурный.

– Просто развожусь, – нахмурилась я.

– Интересно. «Просто развожусь», – передразнилон. – Причина должна быть веская. Это вам не игрушки: хочу – живу, хочу –развожусь.

– Что это вы мне мораль читаете? – возмутиласья. – Есть у меня причина.

– А если есть, то разведут. Всю жизнь у них мужики виноваты.

– Какой-то сумасшедший, – пробормотала я, схватилаМарью за руку и потянула ее к выходу. Никакие силы небесные не заставили быменя повторить эту попытку.

– Что я тебе говорила? – бубнила Марья. – Ментывсегда так, им бы только ничего не делать. Будут нервы трепать: а с чего вырешили, что это ваш муж, а чем докажете? Вот когда убьют, тогда и приходите.

Хоть Марья, с моей точки зрения, и была девицей чокнутой, нов тот момент я была склонна ей верить.

– Да уж, – вздохнула я тяжко и замерла посерединеулицы, оглядываясь.

– Надо ему тачку разбить, – зашипела Марья.

Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. Подумав, ярешила обратиться к Эльке, но от этой мысли пришлось отказаться – Марьяпотащится со мной, а показывать ее нормальным людям совершенно невозможно, а тои в моем здравомыслии сомневаться начнут.

Я зашагала по улице, только чтобы не стоять на месте, аМарья вновь принялась зудеть по поводу своих вещей. Я рассудила, что если мы перевеземко мне и вещи, то от этой сумасшедшей я вряд ли избавлюсь, потому и неторопилась помогать ей.

– Давай сначала покончим с одним делом.

– Говорю, надо стекла бить.

– Какой от этого толк?

– Поймет, что мы себя в обиду не дадим. Ты нам пакость – мы тебедве.

– Как-то не по-христиански ты рассуждаешь, –нахмурилась я.

– Ничего подобного. Я же тебе говорила…

Но я уже не слушала, потому что взгляд мой упал на наряднуювывеску адвокатской конторы «Гридин и сыновья». Первый этаж здания был зановоотделан, вывеска стоила денег, да и само здание практически в центре городапроизводило впечатление. Очень солидно. И кому, как не адвокатам, знать, какследует поступить в моем нелегком положении.

Я решительно направилась к дубовым дверям с латуннымиручками, начищенными до блеска так, что за них было страшно браться руками. Ноя взялась. Марья удивленно начала: «Ты куда…» – но тут же примолкла.

Мы вошли в холл и испуганно огляделись. Обстановка былатакая, что я сразу почувствовала: беспокоить Гридина и сыновей по такомупустячному поводу, как мой, непростительное свинство.

– Шикарно, – простонала Марья, вертя головой.

Тут, словно из-под земли, возник молодой человек в светлом(по причине жары) костюме, рубашка белоснежная, галстук в полоску. На лицемолодого человека явственно отобразились печаль и сомнение в целесообразностинашего визита сюда. Мы уж и сами сообразили, что зря приперлись, но бежатьсломя голову было неловко, и я, выпрямив спину, сказала с вызовом:

– Мы бы хотели проконсультироваться.

– Прошу вас, – указал рукой в сторону коридора молодойчеловек.

Пол здесь был покрыт толстым ковром, и шли мы совершеннобесшумно. Из-за ближайшей двери донеслись какие-то голоса, но мы ее миновали,остановились перед следующей дверью с бронзовой табличкой. Прочитать, что там,я не успела, молодой человек постучал, затем распахнул дверь, и я, почему-то сзамиранием сердца, вошла.