Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Аналогичный вопрос. Это кто?
— Жена, — выговорил Андрэ, указывая на меня.
По тому, как напрягся мужнин голос, я поняла, что произнесение фразы далось ему с трудом.
Женщина из светового луча захохотала, указывая на меня пальцем:
— Эта проститутка?
Вид у меня был, конечно, ужасный. Сначала, с целью проникнуть на территорию завода Бинцельрода, я намеренно испортила свою одежду и вульгарно перекрасилась. Потом лезла по подземному ходу — довольно узкому, между прочим. Потом лежала на холодном грязном полу, под обстрелом. Но для чего? Для спасения человечества и нашей с Андрэ любви. И вот теперь какая-то незнакомая женщина смеет называть меня проституткой?!
В общем, я задохнулась от гнева.
— А вы кто, простите? — ответила я со всей гордостью и надменностью, присущей древнему роду Озерецких. — И как вы смеете обращаться ко мне, не будучи представленной?! Знакомство с моим мужем, если оно и имело место в прошлом, не дает право быть накоротке со мной, так и знайте.
Тут меня захлестнула невыносимая мысль. Ведь Андрэ — человек из будущего. Наверное, эта женщина тоже, во всяком случае ее платье не современного покроя. И что если у Андрэ имеются перед этой женщиной какие-то обязательства?!
Нет, успокоила я себя: это совершенно невозможно. Андрэ отбил меня у барона Енадарова, выкрал из-под венца из-за безумной любви, спасал, рискуя собственной жизнью. При чем здесь совершенно посторонняя женщина?
— С мужем? — переспросила женщина из светового луча. — Ты что, — обратилась она к Андрэ, — не успел попасть в 1812 год, как сразу женился? За полтора месяца охомутался?
Андрэ развел руками, говоря:
— Познакомьтесь девочки. Это моя супруга Люси Озерецкая, — он указал на меня. — А это… кгм… Катерина, женщина из будущего, — он указал на женщину из светового луча. — Также, Катерина, познакомься с моим тестем Иваном Платоновичем Озерецким, министром государственных имуществ, и графом Григорием Орловским.
Папан, будучи контуженным, кивнул, а граф Орловский любезно поклонился прибывшей.
— А, то есть на выгодную партию соблазнился? — спросила эта вульгарная Кэт, обращаясь к моему мужу.
— Разговор грозит затянуться, поэтому предлагаю покинуть это неудобное помещение, — вмешался в разговор папан.
Он говорил слабым голосом, но членораздельно и очень разумно.
— Во-первых, — продолжил папан, — выстрелами мы могли привлечь внимание прохожих, тем паче властей. Во-вторых, здесь находятся два трупа, о захоронении которых стоит позаботиться. Несмотря на то, что я являюсь министром государственных имуществ, давать объяснения в полиции мне не хочется. Переедем в мой особняк на Вознесенку, там и поговорим. Что касается трупов, я отдам соответствующие распоряжения.
— Едем на Вознесенку, Андрэ? — спросила я и дернула мужа за руку.
Видя, как Андрэ колеблется, папан добавил:
— Вы же добились своего, князь Андрей? С этого момента мы с вами не враги. Защищать протечку во времени у меня больше нет необходимости. Напротив, вы и ваша знакомая чрезвычайно интересуют меня в качестве людей из будущего. Возможно, мне удастся возместить свои убытки в качестве знаний, которыми вы обладаете.
— Ладно, едем на Вознесенку, — согласился муж.
И граф Орловский тоже сообщил, что не имеет возражений.
— Тем более, — добавил граф, — после того, что я наблюдал этой ночью. Такого выброса адреналина мне не доводилось испытывать.
Мы покинули Большую церковь Святого Вольфрама — уже не через подземный ход, а через двери, отпертые папаном, — и поехали в наш фамильный особняк, на Вознесенку.
Я, вскоре после
Фамильный особняк Озерецких был пятиэтажным и выглядел весьма солидно. Конечно, соперничать с современными бизнес-центрами он не мог, но именно за счет архитектурной солидности выигрывал.
«Ты бы о чем важном подумал», — посоветовал внутренний голос.
О да, подумать было о чем! Прежде всего, меня не перебросило обратно в мое время. Я даже не знал, радоваться этому и огорчаться. Проклятые кенгуру, воспользовавшись общей радостью по поводу того, что протечка во времени заделана, удалились в макромир, оставив меня в 1812 году. Ладно бы только это! Нежданно-негаданно из протечки выбралась Катька, которую я никак не ожидал здесь увидеть. В ходе беспокойств по спасению вселенной, обрушившихся на мою голову, я совсем про Катьку позабыл. Но зловредная судьба напомнила. Черт ее угораздил не вовремя посетить мою квартиру!
«Ты сам передал ей ключи от квартиры», — напомнил внутренний голос.
И внутренний голос был, разумеется, прав. То, что Катька посещала квартиру после моего исчезновения свидетельствовало в ее пользу. Я предполагал, что она, волнуясь, станет время от времени захаживать, не объявился ли беглец. Неожиданностью стало то, что протечка во времени образовалась под моим обеденным столом снова, и Катьку засосало внутрь времени. Почему, кстати? Создатели вселенной обещали заделать протечку: вероятно, обманули, или неустранимые остаточные явления… Не знаю — скорее всего, остаточные. Однако результат налицо.
В нанятом извозчике слева от меня сидела Люська, держа меня за руку, а напротив сидела Катька и принципиально держала меня за другую руку. Катьку я понимал больше: как-никак переместилась в 1812 год, где из всех знакомых один я. А что бы случилось в мое отсутствие?! Тяжело бы пришлось девушке. Впрочем, хорошо зная экстремальный и независимый Катькин характер, я был уверен, что она в новом времени быстро бы обустроилась. Каким образом — об этом не хотелось думать. И еще меньше хотелось думать о том, каким образом мне существовать в дальнейшем.
«А придется», — мстительно заметил внутренний голос.
Я лишь вздохнул в ответ.
Приехав на Вознесенку, мы выгрузились из двух пролеток: я с Люськой и Катькой и Иван Платонович с графом Орловым, — и зашли в особняк. Бородатый гардеробщик, отдельно поприветствовав Ивана Платоновича и вежливо кивнув остальным, принял у каждого верхнюю одежду и выдал номерки. В этот момент из комнаты выбежала Натали и кинулась к Люське.
— Барыня, все в порядке?
— Все хорошо, Натали. Не волнуйся за меня.
Еще из Большой церкви Святого Вольфрама, Люська отзвонила горничной с сообщением, что направляется на Вознесенку. Насколько я понял, Натали тоже была замешана во всей этой истории, но в данный момент мне недосуг было разбираться: имелись заботы поважнее.
— Пройдемте в гостиную и все обсудим, — предложил Иван Платонович. — Ночь выдалась бурной. Полагаю, никто не откажется перекусить после пережитых треволнений.
Время от времени тесть прикладывал руку к груди и морщился. Вероятно, удар Толстого задними лапами пришелся вскользь, иначе бы Люська осиротела. А если бы Иван Платонович строчил из своего пулемета более метко или в помещении не оказалось сваленных швеллеров, тогда овдовела бы. Н-да, ситуация… В любом случае с Иваном Платоновичем следовало держаться настороже. Не исключено, что я являюсь для него лишь