— Вы забыли обо мне, голубушка, — кротко напомниламисс Марпл.

Джойс мгновенно справилась с возникшей неловкостью.

— Замечательно, мисс Марпл. Я просто как-то неподумала, что вас это тоже может заинтересовать.

— Но это же так увлекательно! — воскликнула мисс Марпл. —Особенно в обществе таких умных джентльменов. Боюсь, мне трудно будет с нимитягаться даже несмотря на то, что годы, проведенные в Сент-Мэри-Мид, позволилимне составить неплохое представление о человеческой натуре.

— Несомненно, ваше участие будет весьма ценным, —галантно заметил сэр Генри.

— Кто же начнет? — спросила Джойс.

— Коль скоро тут присутствует профессионал… — началдоктор Пендер, почтительно кланяясь бывшему комиссару полиции.

Сэр Генри помолчал, глубоко вздохнул, закинул ногу на ногу иначал:

— Так сразу и не припомнишь ничего интересного.Впрочем, был один случай, который, кажется, подойдет. Около года назад об этомбыло в газетах. Дело так и не раскрыли. И представьте — несколько дней назадобъяснение попало ко мне в руки. Случай весьма тривиальный. Трое ужинали. Средипрочего ели консервированных омаров. Вскоре все трое почувствовали недомогание.Вызвали врача. Двое выкарабкались, а вот третьего спасти не удалось.

— Ого! — воскликнул Рэймонд.

— Как я сказал, случай вроде бы тривиальный, —продолжал сэр Генри. — Смерть наступила в результате обычного пищевогоотравления — так записано в свидетельстве о смерти, — и тело предализемле. Но на этом история не закончилась.

— Пошли слухи, правда? — спросила миссМарпл. — Так всегда бывает.

— Да, пошли слухи. Теперь опишу вам участников этойдрамы. Супружеская пара, скажем, мистер и миссис Джонс. Компаньонка жены,назовем ее мисс Кларк. Мистер Джонс — коммивояжер фармацевтической фирмы.Интересный мужчина лет пятидесяти. Его жена — эдакая тихоня лет сорока пяти. Ееприятельница мисс Кларк — жизнерадостная толстушка под шестьдесят. Во всехтроих — ничего примечательного.

Осложнения возникли совершенно неожиданно. Наканунезлополучного ужина мистеру Джонсу пришлось заночевать в Бирмингеме. А в тотдень в номерах гостиницы как раз сменили промокательную бумагу на пресс-папье.На следующий день убиравшаяся в его номере горничная от скуки принялась спомощью зеркала разбирать отпечатавшиеся на бумаге слова. Оказалось, мистерДжонс писал какое-то письмо. Несколько дней спустя, когда сообщение о смертимиссис Джонс появилось в газетах, горничная рассказала своим подружкам о том,что ей удалось прочесть: «Полностью завишу от жены.., после ее смерти я буду..,сотни и тысячи…»

Возможно, вы помните, что незадолго до того слушалосьгромкое дело об отравлении. Муж отравил жену.

Воображение горничных тут же разыгралось. Для них все былопредельно ясно: мистер Джонс задумал избавиться от жены и заполучить сотнитысяч фунтов! В городке, где жили Джонсы, у одной из горничных немедленнообнаружились родственники, с которыми она тут же и поделилась возникшимиподозрениями. Те, в свою очередь, с готовностью отписали ей о своих давнихсомнениях в невинности отношений упомянутого Джонса и дочери местного врача,довольно привлекательной особы лет тридцати трех. Начал разгораться скандал.Поступила петиция министру внутренних дел. В Скотленд-Ярд посыпались анонимныеписьма с обвинениями Джонса в убийстве жены. Мы ни минуты не сомневались, чтовсе это лишь досужие сплетни, тем не менее, с общего согласия, провелиэксгумацию трупа. Это был один из случаев общего и в общем-то ни на чем неоснованного предубеждения. Но, представьте, оно оказалось оправданным.Повторная экспертиза установила, что причиной смерти явилось отравлениемышьяком. Теперь Скотленд-Ярд интересовал вопрос, откуда этот мышьяк могвзяться.

— О! — воскликнула Джойс. — Как интересно!Как раз то, что надо.

— Естественно, главное подозрение падало на супруга,известного своей расточительностью и неравнодушием к женскому полу при полномотсутствии собственных средств. Смерть жены принесла ему — пусть не сотнитысяч, но все же весьма солидную сумму — восемь тысяч фунтов. Мы, не привлекаяособого внимания, выяснили, насколько обоснованны слухи о связи Джонса с дочерьюврача. Оказалось, их отношения прекратились еще за два месяца до смерти миссисДжонс. Сам врач, человек в городе весьма уважаемый, был крайне расстроенрезультатами повторного вскрытия. Он вспомнил, что, когда его вызвали — ужеоколо полуночи, — боли в животе были у всех троих, но состояние миссисДжонс было особенно серьезным, и он тут же послал к себе домой за опиумом, вкачестве обезболивающего. Спасти несчастную не удалось, но у него и мысли невозникло, что совершено преступление. Он был убежден, что причиной смерти сталоотравление ботулизмом[4]. Па ужин, кроме омаров, подавали:салат, бисквитное пирожное с кремом, хлеб и сыр. К сожалению, от омаров ничегоне осталось, а консервную банку успели выбросить. Он расспрашивал служанку —Глэдис Линч, но та только плакала и повторяла, что консервы на вид былисовершенно нормальными.

Таковы факты, оказавшиеся тогда в нашем распоряжении. Еслидаже Джонс и подсыпал жене яд, вряд ли он сделал это за ужином, поскольку всетрое ели одно и то же. И еще: он вернулся из Бирмингема, когда стол уже былнакрыт и, следовательно, не мог подложить что-либо в пищу заранее.

— А компаньонка? — спросил Джойс. — Этажизнерадостная особа?

— Уверяю вас, ее мы тоже не забыли, — кивнул сэрГенри. — Но у нее не было ни малейшего мотива. Миссис Джонс не завещала ейни цента. Мало того, после ее смерти мисс Кларк пришлось начинать все с нуля иискать себе новое место.

— Да, пожалуй, о ней можно забыть, — разочарованнопротянула Джойс.

— Вскоре один из моих помощников докопался до нового факта, —продолжал сэр Генри. — После ужина мистер Джонс пошел на кухню и,объяснив, что жена плохо себя чувствует, велел приготовить рисовый отвар,который сам и отнес ей в спальню. Казалось, найдена серьезная улика.

Адвокат одобрительно кивнул.

— Налицо мотив, — загнул он один палец, —возможность, — загнул он второй, — и, наконец, памятуя о его службе вфармацевтической фирме, доступ к яду!

— И отсутствие твердых моральных устоев, —внушительно добавил священник.

Рэймонд Уэст взглянул на сэра Генри:

— Почему же вы его сразу не арестовали?

Сэр Генри чуть заметно улыбнулся: