Несколько секунд ничего не происходило. Потом кто-то дал затрещину худенькому, трясущемуся мужчине в рясе. И тот, подвывая невнятным речитативом какую-то мешанину звуков, направился осторожными шагами к Ивану. Да не просто так, а держа перед собой большой крест, вроде как щит. И глаза такие дикие. Почти безумные.

Громов прислушался. По логике ситуации это бормотание должно быть молитвой. Только разобрать слов не представлялось возможным. Тело молчало. А его обширные знания не сильно помогали. Паренек слишком уж нервничал и коверкал слова своим трясущимся артикуляционным аппаратом до полной потери узнаваемости.

Иван спокойно подождал, пока он подойдет, невозмутимо наблюдая за этим диаконом. Когда же он приблизился достаточно, насколько мог резко шагнул вперед, схватил левой рукой за крест. Ну и приголубил правой ногой страдальца между ног. Лапки у того разжались, оставляя крест Ване. А он сам осел на колени с широко открытым ртом в беззвучном крике, полном неприкрытой боли.

– Это тебе, пес, за коверканье псалмов! – как можно более жестко рявкнул Иван. – А это – за невнятное чтение молитвы! – рявкнул Громов и, перехватив увесистый крест двумя руками, хватил его перекрестьем прямо по лбу этого диакона. Да так крепко, что тот окончательно рухнул на пол, хотя сознания и не потерял. – Молитвы нужно читать внятно! Скотина! – добавил Иван и пнул бедолагу ногой в живот. Да не носком, а пяткой. Лапка-то его нижняя была босая. Чего ее травмировать по-пустому? А потом обратился ко второму священнику: – Отче, почто вы меня желали живьем закопать? В чем я провинился перед вами?

– Я? Живьем? – нервно переспросил этот упитанный и весьма солидного вида священник в чистой, опрятной рясе. И попятился. Но ушел недалеко. Его светский спутник, одетый богаче всех, вдруг зарычал не своим голосом и схватил этого толстяка за горло, припечатал к стене.

Драку попытались разнять. Ну как разнять? Уговорить светское лицо не горячиться. Трогать руками его никто не решился. Кроме Ивана. Тот кое-как доковылял и, схватив душителя, громко крикнул:

– Хватит!

От этого окрика тонким подростковым голоском опешили все и замерли. Даже богато одетый мужчина, который с изумлением посмотрел на подростка.

– Коли убьешь, так и спрашивать будет некого, – развил свою мысль Иван.

– И то верно, – после долгой паузы кивнул богато одетый мужчина и нехотя отпустил священника. Тот осел на пол, растирая шею. А Иван же пошатнулся и едва не упал, но его вовремя удержала крепкая рука.

– Поесть бы, – тихо буркнул Громов, понимая, что чудовищно устал от всей этой ходьбы и действительно испытывает просто какой-то лютый голод.

Несколько секунд. И его подхватили да куда-то потащили. Да заботливо как-то и вполне обходительно. Во всяком случае, не задевая углы с косяками. А подсознание тем временем начало вываливать какие-то обрывистые и в известной мере шокирующие сведения. Например, оказалось, что мужчину того грозного из числа богато ряженных звали Иван Васильевич и он приходился этому подростковому телу отцом. Подрабатывая по совместительству местным Великим князем.

Странно? Еще как! Особенно для человека, который всего, по собственному ощущению, полчаса-час назад ехал на автомобиле. Но дальше было веселее. На дворе не XXI век кипуче летел вперед, а с ноги на ногу сиротливо переминался XV. Тело выдало воспоминание о 6976 годе от сотворения мира. Ваня не раз сталкивался с задачей конвертации подобных дат, поэтому без всяких проблем сначала понял, о каком периоде идет речь, а потом пересчитал все в привычный формат. У него получился 1467 год от Рождества Христова[2].

Он не был великим специалистом по истории Руси, но «на Москве» в XV веке был только один Великий князь Иван – Иван III Васильевич. Если опираться на нумерацию Карамзина. А кто он получался? Так вестимо. Сынок. Старший. Любимый. И тоже Иван по прозванью Молодой[3], дабы с отцом не путать.

«Неплохой заход, – мысленно констатировал Громов. – Мог и холопом оказаться или вообще женщиной…»

Почему он не умер, а очнулся в теле юного княжича – большой и серьезный вопрос. Но Ивана он не мучил. Его прагматичный мозг в считаные секунды сделал вывод – информации крайне недостаточно для адекватного вывода. А значит что? Правильно. Морочить себе голову пустыми сказками глупо и бессмысленно.

Да и ради чего? Если это чьи-то происки, то пожелает – сам расскажет. А нет? Так и леший с ним. Если же это случайность или аномалия – так и подавно.

Для него сложилось все как нельзя лучше. Ведь он вновь стал молодым, а страшная болезнь отступила. Чего же ему еще надо? Да, все это произошло очень странным образом. Однако он ничего не имел против – такой поворот всяко лучше, чем смерть. Да, старого владельца из этой тушки кто-то выселил, но угрызений совести Иван не испытывал. Не он выселял, а раскаиваться за чужие проступки он как-то не привык. Да, жизнь в XV веке не сахар. Но так ведь он не селянином сюда заехал…

Юный Иван Иванович замер, наблюдая за своим противником. А потом решительно двинулся вперед.

Выпад. Выпад. Шаг. Выпад.

Легкое копье в его руках очень опасно сверкало, стремясь поразить оппонента в ноги. И раз за разом вынуждая отступать, пятясь спиной и то и дело норовя упасть. Изредка противник пытался отмахиваться мечом. Но на это требовалось слишком много времени. И на ползамаха он вновь оказывался вынужден отпрыгивать назад.

На дворе была середина XV века. А значит, фехтовальные школы только-только зарождались. Причем не на Руси. Здесь, конечно, какие-то навыки передавались в рамках дружинной культуры. Но весьма невысокие. В лучшем случае отдельные удачные ухватки. Да и то – не всегда и не везде.

Конечно, встречались мастера клинка. Но их было мало, да и являлись они всего лишь удачливыми самоучками, без всякой системы. Тут узнали один прием, там другой, где-то подсмотрели третий… так и росли, так и развивались. И хорошо, если сыну или ученику ухватки свои передавали. Зачастую же все их мастерство отправлялось в лучший мир вместе с носителем.

Выпад. Выпад. Шаг. Выпад.

Оппонент Вани оступился левой ногой и замешкался на пару секунд. Этого оказалось достаточно. Копье скользнуло вперед и ударило затупленным наконечником в голень опорной ноги. Противник вскрикнул и потерял равновесие. Взмахнул руками, пытаясь устоять. И получил сильный, акцентированный удар в грудь. С под-шагом. Прямо в пластину доспеха.