бы разработать тактику блокады, которая с успехом сработала во время Кубинского ракетного кризиса.

Наконец, существуют тактические аспекты теории эскалации. Дает ли теория подсказки лицам, принимающим решения, как разумно, осмотрительно, безопасно и эффективно использовать тактику эскалации и деэскалации против оппонентов; указывает ли она, как предотвратить использование этой тактики против себя? Какое значение имеет теория эскалации для разрешения конфликтов или нормальной тактики и стратегии вооруженного конфликта?

На этом уровне мы, кажется, имеем парадокс. Очевидно, что ни одна теория не может гарантировать улучшение результатов в конкурентной ситуации, особенно если противник также использует хорошую теорию - возможно, ту же самую. Также важно понимать, что если одна страна пытается использовать угрозу эскалации для принуждения противника, то, вероятно, она будет более эффективной в оказании психологического и политического давления, если не будет слишком явно зависеть от какой-либо конкретной "теории эскалации". Действительно, выглядеть так, будто "прочитал книгу" - это, наверное, серьезная ошибка. Можно утверждать, что примером такого рода ошибки может служить американская эскалация во Вьетнаме, которая создала впечатление, что лица, принимающие решения в США, следуют легко уловимому рецепту. В частности, следующие характеристики эскалации имели противоречивые аспекты:

 

a) Это происходило очень постепенно и, похоже, под полным и тщательным прямым контролем со стороны Белого дома.

 

b) Опасность потери этого контроля очень мала.

 

c) Администрация так решительно заявляет о своем желании вести переговоры ("в любом месте, в любое время, за любым столом переговоров, в любом переговорном контексте"), что это заставляет усомниться либо в ее заверениях, либо в ее искренности.

 

d) Не было сделано никаких шагов, угрожающих дальнейшему существованию ханойского режима. На самом деле, лица, принимающие решения в Соединенных Штатах, приложили некоторые усилия, чтобы ясно показать, что это не является их намерением. Действительно, существуют даже предположения или возможности того, что после войны Соединенные Штаты и/или Советы будут предпринимать отдельные, совместные или даже конкурентные усилия по устранению ущерба и ускорению экономического развития, и что эти усилия могут быть увеличены, если Ханой продержится дольше.

 

e) Представляется вероятным, что Северный Вьетнам может прекратить бомбардировки практически по своему желанию, либо согласившись на соответствующую деэскалацию со своей стороны — или, возможно, просто продемонстрировав готовность начать длительные переговоры.

 

f) Большинство предпринятых эскалационных шагов показались администрации мучительными и вызвали раскол в стране и ее союзниках.

 

g) Сама постепенность эскалации не только не создает какой-либо значимой точки давления для Ханоя, чтобы он сдался, но, вероятно, повышает самооценку Ханоя в отношении того, что он может вынести, показывая на реальном, но постепенном опыте, сколько он может вынести, и давая понять всем.

— друзья, нейтралы и противники

— что их крах, если таковой произойдет, будет вызван общим упадком воли, а не конкретным результатом конкретной атаки или страхом пройти некую точку невозврата.

 

Хотя стиль эскалации Соединенных Штатов - и большинство ответов их противников - полностью "подтверждают" почти все описательные и многие нормативные аспекты теории, это кажущееся сверхсознательное, сверхконтролируемое использование эскалационной тактики, вероятно, было серьезным источником слабости с некоторых тактических точек зрения. Конечно, существует множество причин, по которым эскалация США во Вьетнаме имела перечисленные выше характеристики. Однако независимо от того, оправдывают ли эти причины в достаточной степени эту тактику, важно понимать, что использованная тактика повлекла за собой важные политические и, возможно, моральные издержки для США и не оказала такого сильного давления на Северный Вьетнам и его союзников, чтобы заставить их пойти на компромисс, как это могла бы сделать менее постепенная или менее явно контролируемая тактика. Это не означает, что данная тактика является неправильной, поскольку необходимо учитывать многие другие факторы; скорее это техническое, хотя и важное, негативное замечание о стиле и результатах данной тактики.

 

Хотя сейчас мало кто будет отрицать необходимость понимания "эскалации", в то время, когда исследования, о которых рассказывается в этом томе, впервые проводились в начале шестидесятых годов, интерес к "причудливым" теориям эскалации снижался. Даже те, кто считал допустимым обсуждение этих гипотетических концепций аналитиками, часто также считали, что эта тема слишком эзотерична, нереалистична или академична, чтобы серьезные ученые или политики воспринимали ее всерьез. В результате, многие, кто нападал на так называемую "стратегическую литературу", зачастую нападали не столько на фактические заявления и предположения стратегических аналитиков, сколько на вводящие в заблуждение стереотипы о "шахматистах", "теоретиках игр" и "компьютерных фанатиках".

 

Я утверждал, что концепции и различия, поднятые в этой книге, важны и не являются просто "различиями без разницы". На самом деле, есть все основания полагать, что в той степени, в которой можно составить правдоподобный, убедительный сценарий, ведущий к высокому уровню насилия, различия и возможности, открывающиеся для лиц, принимающих решения, скорее всего, будут приняты к сведению и, возможно, использованы.

 

Насколько конструктивно проводить эти различия и разрабатывать эти концепции? Хорошо это или плохо для человечества - или даже для американцев? Многие специалисты по контролю за вооружениями утверждают, что формулирование и обсуждение таких концепций вызывает чрезмерную озабоченность официальных лиц и общественности вопросами безопасности, чрезмерную подготовку к войне и даже чрезмерную готовность идти на риск в надежде, что "теории" окажутся верными, и что все это ведет к чрезмерной милитаризации, чрезмерной напряженности.

 

После нескольких лет размышлений я считаю себя более благосклонным к аргументу о том, что многие возможности являются и должны быть "немыслимыми". Я вполне допускаю, что, скажем, до конца этого века война будет и должна быть очень близка к "немыслимой" между соседями в таких регионах, как Западная Европа, Северное полушарие и Латинская Америка. Конечно, не исключено, что Соединенные Штаты снова вмешаются где-то в мире, или что в латиноамериканских государствах произойдет подрывная деятельность. Но остается верным тот факт, что при проведении военных расчетов Соединенные Штаты больше не беспокоятся о канадской границе (хотя до 1939 года у США был военный план нападения на Великобританию и Канаду), а канадцы не беспокоятся об американской военной мощи при проведении расчетов по национальной обороне (хотя до 1931 года у них также был план защиты от США и даже нападения на них). Точно так же ни одна западноевропейская страна сегодня не беспокоится о нападении другой западноевропейской страны.

 

В этих обстоятельствах, действительно, может быть разрушительным, если некоторые убежденные люди заставят людей начать думать об этих очень отдаленных возможностях. В целом, можно с полным основанием утверждать, что везде, где существуют устоявшиеся семейные отношения между народами, неправильно беспокоиться об отдаленных возможностях принуждения со стороны другого члена "семьи", поскольку