и не связанный с дипломатией акт одной стороны может быть истолкован противником как эскалационный акт. Более того, третьи стороны могут воспользоваться напряженной ситуацией для достижения собственных целей и фактически обострить кризис большой державы. Британо-франко-израильская атака на Суэц в 1956 году, хотя и не планировалась с целью воспользоваться венгерским кризисом, на самом деле повлияла на поведение США и СССР, и сама оказалась под влиянием кризисной ситуации великих держав. Турецкая воздушная акция против греков-киприотов в августе 1964 года, вероятно, по своему характеру и времени была обусловлена кризисом между США и Северным Вьетнамом и, вероятно, стала более "приемлемой" из-за прецедента, созданного США, которые нанесли удар по Северному Вьетнаму за несколько дней до этого. Важность таких прецедентов будет обсуждаться позже. Если бы кипрский кризис продолжался - если бы он разрастался - при более активном советском участии этот кризис мог бы стать непреднамеренной комплексной эскалацией кризиса великих держав"].

 

Составная эскалация также может нарушить центральную святыню, но в случае таких противников, как Советский Союз и Соединенные Штаты, это была бы эскалация очень высокого уровня. Даже в конфликте, скажем, между Советами и такой мощной страной, как Япония или западноевропейская страна, это будет считаться эскалацией высокого уровня.

 

Таким образом, при любой эскалации постоянно взаимодействуют два набора основных элементов: политические, дипломатические и военные вопросы, окружающие конкретный конфликт, и уровень насилия и провокаций, на котором он разгорается. Последнее объединяется с теми соображениями, которые возникают в связи с возможностью эскалации на более высокие или более масштабные уровни насилия, включая возможность преднамеренной, спровоцированной или непреднамеренной эскалации конфликта, ведущей непосредственно к центральной войне.

 

Так же, как в ситуации эскалации есть два основных набора элементов, есть и два основных класса стратегий, которые может использовать каждая сторона. Один класс стратегий использует особенности конкретной "согласованной битвы", которая ведется, чтобы получить преимущество. Другой класс использует риски или угрозу эскалации и выхода из этой согласованной борьбы.

 

Пользователи второго класса стратегий могут намеренно попытаться избежать угрозы предельного извержения, установив фиксированный предел того, насколько высоко они поднимутся. Этот предел может держаться в секрете, в этом случае одна сторона может подвергнуться некоторому риску полномасштабного упреждающего извержения другой стороной; или он может быть объявлен заранее, с разной степенью торжественности и убедительности.

 

Стратегии, которые подчеркивают возможность эскалации или извержения, ассоциируются с термином "бринкманшип". (Иногда мы будем говорить об игре в "цыпленка", когда бринкманшип носит открыто двусторонний характер). Они включают стратегии, которые используют риски эскалации, чтобы побудить противника позволить сохранить позицию, которую невозможно удержать только за счет использования местных возможностей и действий. Но на чем бы ни делался акцент, практически в любом шаге любой из сторон сочетается некая смесь обоих классов стратегий.

 

Таким образом, условия возникновения ситуаций двусторонней эскалации можно резюмировать следующим образом:

 

1. Любая из сторон обычно может вложить достаточно средств в конкретную битву, чтобы победить, если другая сторона не ответит.

 

2. Ценность победы обычно достаточно велика, так что любой стороне стоило бы повысить свои обязательства настолько, чтобы выиграть эскалацию, если бы она была уверена, что другая сторона не будет противодействовать повышению.

 

Затем он указывает:

 

Эти два процесса, "взрыв" и "расширение", часто обсуждаются вместе как "эскалация". Однако важно разделять эти два процесса. Соображения, лежащие в основе решения о начале центральной войны, будут сильно отличаться от соображений, которые лежали и будут лежать в основе решений о расширении локальной войны. На эти последние решения будет влиять целый ряд факторов, включая внешнеполитические цели обеих сторон, их оценку риска центральной войны, их представления о роли силы и их внутриполитические цели.

 

Наш термин "эскалация" охватывает термины Гальперина "экспансия" и "эскалация" (в соответствии с контекстом), а наше "извержение" аналогично его "взрыву".

 

3. Верхние уровни эскалации опасны и болезненны, и каждая сторона стремится их избежать. Поэтому риски эскалации даже до ограниченных высот, а также до неопределенных высот, и риски прямого "извержения" к всеобщей войне являются основными сдерживающими элементами почти во всех решениях об эскалации или деэскалации - даже когда ожидается, что удастся "одержать верх" на верхних уровнях.

 

4. Как правило, обе стороны заинтересованы в "системном торге" - в сохранении прецедентов (пороговых значений), которые снижают вероятность эскалации, извержения или других нежелательных долгосрочных последствий.

 

5. Существует два основных типа стратегий эскалации, которым может следовать каждая сторона:

 

a. стратегии, основанные на факторах, относящихся к определенным уровням эскалации (согласованное сражение) или конкретной ситуации.

 

b. стратегии, основанные на манипулировании рисками эскалации или извержения.

 

6. Как правило, каждая сторона будет стараться не выглядеть в своей тактике крутым математиком или циничным шантажистом, и будет подчеркивать агонистические, стилистические или семейные аспекты своего поведения (как будет обсуждаться далее).

 

Таким образом, эскалации - это относительно сложные явления. Их нельзя упорядочить простым способом, однако для некоторых целей мы хотим сделать именно это, даже если это и наносит некоторый ущерб реальности. Очень приблизительно, в любой конкретный момент кризиса или войны, степень эскалации может быть измерена такими вещами, как:

 

1. Очевидная близость к тотальной войне. 2. Вероятность извержения.

3. Провокация.

4. Прецеденты нарушены.

5. Продемонстрирована целеустремленность (решительность и/или безрассудство). 6. Ущерб нанесен или наносится.

7. Усилия (масштаб, размах или интенсивность насилия). 8. Предполагаемая или предполагаемая угроза.

 

На практике "измерение" степени эскалации в любой конкретный момент будет зависеть от используемых критериев. Таким образом, нет объективной причины, по которой очевидная близость к тотальной войне (измеряемая народным беспокойством) должна быть очень хорошей мерой объективной вероятности эскалации. Это очевидно верно для несчастных случаев "ни с того ни с сего", и это может быть верно для многих других ситуаций. На самом деле, в условиях кризиса беспокойство по поводу возможности извержения может сделать вероятность извержения намного меньше. Также может быть много провокаций без большой вероятности извержения или явной близости к тотальной войне.

 

В целом, приведенные выше критерии измеряют разные вещи, но все они использовались различными авторами в качестве мер эскалации. Со своей стороны, мы будем намеренно расплывчаты и обычно не указываем критерии, используемые для определения степени эскалации. Однако в большинстве ситуаций контекст (или соотношение между возможными критериями) будет достаточно ясен, чтобы избежать путаницы.

 

Забастовка и метафоры "цыпленка"

 

Есть две интересные аналогии, или метафоры, которые можно применить к эскалации: забастовка в трудовых спорах и игра в "курицу". Ни одна из этих аналогий не является полностью точной, но