Проще всего было отправиться в ближайший магазин и купитьтелефон той же модели. Немного корпус покарябать, чтобы Ванька с уверенностьюне мог сказать, его вещь или нет, и, сделав доброе дело, спать себе спокойно внадежде, что оно где-то там зачтется. Но... Дед бы наверняка сказал, что мнепросто нечем себя занять. Должно быть, так и есть, потому что я твердовознамерилась найти телефон, тот самый, который Ваньке подарил погибший отец.

Покинув отделение, я пересекла площадь и вышла наДворянскую, безнадежно опоздав на встречу. Впрочем, не очень-то это менябеспокоило. Еще находясь в милиции, я предупредила пресс-секретаря фирмы"Лорен", что звезды воспрепятствовали нашему свиданию, и получилазаверения, что он все прекрасно понимает и встретится со мной в любое удобноедля меня время. В этом я не сомневалась. Хозяева фирмы "Лорен" врешении своих проблем очень рассчитывали на поддержку Деда (отнюдь небезвозмездную, надо сказать), а пока довольно усердно "окучивали"меня. Весть о том, что любящие сердца соединились и мы теперь с Дедом живемодним домом, быстро распространилась среди тех, кто считал необходимым знатьтакие вещи, и мой личный рейтинг взлетел в заоблачные выси. Будь я чуть глупей,могла бы возгордиться.

Дед в наших краях являлся единовластным хозяином, а слылловеласом, что в глазах избирателей по неведомой причине было скореедостоинством. В конце концов, мог себе позволить, раз давно ходит во вдовцах. Оего победах рассказывали с хитрой улыбкой и с дурацким подмигиванием,присочиняя на ходу, а иногда откровенно фантазируя. Но даже самым безупречнымфантазиям было далековато до реального положения дел: все особи женского пола,хоть чем-то выделяющиеся из серой массы, были Дедом замечены и обласканы, и скаждой он умудрялся расстаться так, что дамы и через год, и через два, и дажечерез десяток лет готовы были примчаться к нему по первому зову и совершить вего честь что-нибудь глупое и героическое.

Вот таков был наш Дед, уже довольно давно облюбовавший дом сколоннами и, судя по всему, не собиравшийся его покидать. Злые языкиутверждали, что он умрет на боевом посту, как генсеки в незапамятные времена.Сам Дед о такой перспективе говорил туманно и без охоты, но планов у него былогромадье, а здоровье отменное, так что, возможно, злопыхатели правы. С Дедом(это прозвище прочно утвердилось за ним еще с тех пор, когда он не был первымчеловеком в наших краях, а являлся успешным предпринимателем) нас связывалидавние и весьма непростые отношения. Когда-то я была влюблена в него, потомвроде бы ненавидела. Теперь он был единственным близким мне человеком, хотя ещенесколько месяцев назад я подумывала связать свою судьбу с Тимуром Тагаевым,несмотря на то, что наше совместное существование особо радостным назвать былотрудно.

Данному решению способствовал тот факт, что мне черезнекоторое время предстояло стать матерью, но Тимуру я рассказать об этом неуспела, потому что он как раз в тот момент вознамерился выпустить меня насвободу, по его собственным словам. Свободу я встретила без энтузиазма, но обинтересном положении продолжала молчать. К тому моменту наши отношения такзапутались, что лучшим из возможных решений было хотя бы некоторое времядержаться друг от друга подальше. Вот тут появился Дед и весьма настойчивопредложил мне переехать к нему. Разрыв с Тагаевым оказался куда болееболезненным, чем я могла предположить, и потому я согласилась. Так что теперьмы жили под одной крышей, но наши отношения носили исключительно целомудренныйхарактер. Дед продолжал изображать отца родного, а я - благодарное чадо. Чертзнает почему мы не стали любовниками: может, он решил быть терпеливым и датьмне время во всем разобраться, а может, беременные бабы просто не вызывали унего желания. В любом случае меня это вполне устраивало.

Перебираясь на новое место жительства, я не очень-то верила,что задержусь здесь надолго. Прежде всего Дед терпеть не мог моего Сашку, рыжуютаксу со скверным характером, а Сашка, естественно, не жаловал Деда. Одногоэтого за глаза бы хватило, чтобы разъехаться в первую неделю, но оба, точносговорившись, вели себя образцово. Дед соглашался с тем, что Сашка гениален, атот в знак признательности приносил ему тапки, позволял себя гладить и дажевместе с ним смотрел телевизор. Повод скандалить отпал, не возникнув, и я уДеда задержалась. Месяц назад он, как бы между прочим, заметил, что додекретного отпуска мне еще далеко и я вполне могу выйти на работу. Надосказать, что я все еще числилась его пресс-секретарем, хотя частенько об этомзабывала.

На самом-то деле я была дамой для особых поручений, далеконе всегда приятных (если честно, приятных поручений я так и не смоглаприпомнить, хотя потратила на это целый вечер), но беременные бабы для такойработы малопригодны, по мнению все того же Деда. Так что ничего пакостного отсудьбы в этом смысле я не ожидала, поразмышляла немного и согласилась, восновном потому, что чужая квартира вгоняла в тоску. Работа помогает отвлечься,по утверждению психологов, вот так я и оказалась в родном кабинете, который,как выяснилось, все это время, пока мы с Дедом выясняли отношения, пустовал.Мое появление в доме с колоннами его свита восприняла сдержанно. Я уже пару разуходила вроде бы навсегда, но потом возвращалась, и к моему мельканию успелипривыкнуть.

Кабинет вызвал ностальгию вкупе с угрызениями совести.Угрызения в основном сводились к тому, что я знать не знала, что мне здесьделать. Я подозревала, что Дед желает видеть меня здесь по одной причине:боится, что от безделья я сотворю что-нибудь похуже, чем беременность от ТимураТагаева, которого Дед упорно именовал "дворовой шпаной", хотя рука обруку с ним давно и основательно повышал собственное благосостояние.

Каждый день я являлась на работу, усердно занимаяськакой-нибудь ерундой, звонила десятку людей, вела какие-то переговоры... Мнебыло невозможно поверить, что в этом есть смысл, но огорчать Деда не хотелось,к тому же я уверяла себя, что несколько месяцев до ухода в декретный отпускпротянуть вполне способна.

Тимур, разумеется, знал о моем возвращении к прежней должности,и это его наверняка убедило в правильности собственного выбора, раз уж ясделала свой. Сама я тщательно избегала любых упоминаний о нем, и Дед, конечно,тоже помалкивал, так что оставалось лишь гадать, как Тагаев живет без меня,вздохнул с облегчением, или былая любовь все еще не дает ему покоя и мешаеткрепко спать по ночам.