- Я беспокоюсь за тебя, - вздохнул он и посверлил менявзглядом. - Ты давно виделась с Луганским? - мягко спросил он, но янасторожилась. Хорошо зная Деда, я предположила, что вопрос этот он задал непросто так.

- Только что, - ответила я. Дед взглянул исподлобья, словноприцениваясь. Иногда он забывался, вот как сейчас, и его взгляд становился дотого жестким, что под ним невольно ерзать начинаешь, впрочем, для меня этопройденный этап.

- Кажется, он тебе доверяет, - заметил Дед.

- Непонятно почему, - кивнула я.

- Как раз понятно, - пожал он плечами. - У тебя репутацияпорядочного человека, далеко не каждый может похвастаться этим.

Его слова о моей репутации, признаться, удивили. Я-тодумала, что меня считают в худшем случае алкоголичкой, а в лучшем - дурновоспитанной особой. Еще более странным показалось то, что Дед заговорил обэтом, да еще в таком тоне, будто нимало не сомневался в том, что общественностьна сей счет права.

- Спасибо на добром слове, - не зная, что ответить, сказалая и растянула рот в улыбке.

Дед опять нахмурился.

- Не юродствуй.

- Не буду.

- Так что Луганский?

- В каком смысле?

Взгляд Деда посуровел еще больше, но тут он, должно быть,вспомнил о моем интересном положении и вздохнул.

- Он был у меня сегодня. Говорил дельные вещи. Правда,кое-что показалось мне преждевременным и даже неуместным.

- Ничего не могу сказать по этому поводу, - продолжаяулыбаться, заметила я. - Мы выпили в баре чаю, но мне он ничего заслуживающеговнимания не сказал.

Вряд ли Дед мне поверил, несмотря на то что взгляд мой былоткрытым, а улыбка максимально искренней, и, между прочим, зря не поверил: смоей точки зрения, Луганский действительно не сказал ничего толкового.

- Бог с ним, - легко отмахнулся Дед, то ли Луганский малоего заботил, то ли он понял, что разговор со мной ничего не даст. - У меня ктебе просьба, личная. - Он вздохнул и сделал паузу, а я продемонстрироваласильнейшую заинтересованность. - Ко мне обратилась моя знакомая, ты ее должнапомнить, Максимова Ирина Николаевна.

- Константиновна, - поправила я.

- Да, конечно.

Максимова Ирина Константиновна работала в фирме Деда в тевремена, когда он еще не был "нашим всем", а являлся успешнымбизнесменом. Высокая красивая брюнетка была умна и обаятельна, разумеется, Дедне мог не обратить на нее внимания, а она не могла ему отказать в большойлюбви. Дед действовал на женщин всегда одинаково, независимо от того, брюнеткиони или блондинки, дуры или умные. Все, как одна, готовы были любить его всюжизнь, но он от подобных идей в восторг не приходил, им надлежалодовольствоваться его весьма непродолжительным вниманием, однако, как я ужеговорила. Дед умудрялся с каждой расстаться дружески, хотя это зачастую истоило ему больших нервов. Максимова, помнится, развелась с мужем, послеотставки пыталась отравиться и до сих пор живет одна, чем и запомнилась мне, вотличие от двух десятков других возлюбленных Деда, которые начисто стерлись изпамяти.

Я взглянула на Деда: время идет, а он как будто не меняется.Спина прямая, плечи расправлены, подтянутый, бодрый, морщинки вокруг глазвыглядят очень сексуально, а седая шевелюра придает его облику благородство.Следует признать, Дед, несмотря на то что свое шестидесятилетие уже отпраздновал,до сих пор завидный жених.

- Так вот, - продолжал он. - Там какая-то странная история ссестрой. Был бы тебе очень признателен, разберись ты, в чем дело. - Дед выдалсвою предвыборную улыбку, и стало ясно, что мне от задания не отвертеться.

- Хорошо, - без энтузиазма согласилась я. - А в чем,собственно, дело?

- Да я и сам толком не знаю. Вот ее телефон, встреться иразберись.

С этими словами он поднялся, еще раз поцеловал меня в лоб иудалился. А я задумалась. Дед никогда не отказывал бывшим пассиям в помощи иподдержке, но у меня закралось подозрение, что в данном случае мне злостнопудрят мозги. Дело наверняка яйца выеденного не стоит, но я буду занята, имысли мои тоже. Тут я вспомнила о Луганском и загрустила. Но бумагу с номеромтелефона Максимовой сунула в карман. В принципе, я могла позвонить ей прямосейчас, однако решила, что это подождет. Для начала я хотела разобраться сВанькой, точнее, с роллерами, потому и отправилась через полчаса в салон КатиСамохиной. Он располагался в самом центре на бойком месте, между двумяторговыми центрами. Золотые буквы на фасаде, в огромной витрине четыреманекена, выкрашенные в зелено-золотой цвет, представляли последнюю коллекцию.Я задержалась перед витриной, удовлетворенно кивнула и вошла в салон.

Две девушки бросились ко мне с приветствиями, за неимениемдругих посетителей, всю свою любовь излив на меня. Надо сказать, меня здесьхорошо знали. Я не только покупала у Кати сумки, ремни и прочие мелочи, внарядах от Самохиной я неоднократно появлялась в обществе: одни считали этобольшим личным мужеством, другие - белой горячкой.

Пока девушки щебетали, из-за стеклянной двери показаласьКати, так как я числилась в клиентах, которыми занималась сама хозяйка.

- Рада вас видеть, - сказала она, протягивая мне руку, которуюя пожала.

Самохина произносила свое имя с ударением на последний слоги вообще тяготела к экзотике. Глаза подведены и зрительно вытянуты к вискам,черные волосы, прямые и жесткие, падали на плечи, делая ее похожей на египтянкуи женщину-кошку одновременно. Повадки у нее тоже кошачьи. Она была невысокой,полноватой, но, благодаря неустанной работе над собой выглядела интригующе и,безусловно, элегантно.

- Кофе, чай? - предложила хозяйка.

- Чай, - кивнула я, и мы прошли в небольшой кабинет рядом сзалом, где Кати любила беседовать с клиентами. Девушка принесла нам чай, Катисделала несколько глотков и только после этого поинтересовалась, не хотела бы япосмотреть ее коллекцию?

- Разумеется, - улыбнулась я. - За этим и приехала.

Следующие полчаса прошли с несомненной пользой. Как всеженщины, я обожала тряпки и время, потраченное на них, никогда потерянным несчитала.

Кати вдруг улыбнулась и спросила:

- Я не ошибаюсь, вы в положении?

- Очень заметно? - поинтересовалась я.

- Ну... - она пожала плечами. - Скоро скрыть это точно будетзатруднительно. Впрочем, я не считаю, что это надо скрывать.

- Я тоже, - согласилась я и внезапно подумала о Тагаеве.Он-то как отнесется к моему интересному положению, когда узнает?

Мы прошли в зал и занялись коллекцией. Наконец я решила, чтомогу задать интересующий меня вопрос, и спросила: