обеспечивает спокойную и счастливую жизнь1, — с невозмутимой улыбкой сказала Клара.

Со стороны центрального входа к террасе бежали девчушки. Анютка размахивала рукой, в которой держала планшет.

— Тетя Клара! Тетя Клара! Тебе звонят! Это Василий!

Клара только сейчас вышла из состояния нирваны.

— Что, Василий?! — встрепенулась она.

Подбежавшая Анюта поднесла планшет с включенным скайпом. На экране — небритый мужчина лет пятидесяти в майке алкоголичке. Вроде и деревенщина, но симпатяга. Улыбается блаженной хмельной улыбкой, щеки с ямочками. Плечи — будто каждый день топором машет. За ним: бревенчатая стена деревенского дома, ковер узорчатый, часы с кукушкой.

— Клара, душа моя, ты там? — спросил Василий.

— Привет, Вась.

— А что ты там делаешь?

— Сама не понимаю…. Ну это, у меня день рождения. Может скажешь что?

— А как же! Клара — человек редких душевных качеств, я бы сказал, — с интонацией Левитана начал он.

— А вы в курсе ее отношений с Антоном? — выкрикнула Софья.

— Что это за зверь?

— Этот зверь на пятнадцать лет моложе ее! — не унималась девица.

— Это правда, Клара?

Воронова лишь смолчала в ответ. Василий опрокинул стакан наливки, стоящий на столе.

— А я любил тебя, моя голубка! — сказал мужчина и неровной траекторией упал лицом вниз.

— Вася! Вася! Ты все неправильно понял! — пыталась объясниться Клара. Но связь прервалась.

Анютка, осознав, что совершила ошибку, подластилась к имениннице.

— У тебя такие красивые уши, — она сделала комплимент.

— Правда? — Клара потрогала свои уши, торчащие из-под банданы.

— Пойдем играть! — девочка решила выправить ситуацию и как можно быстрее развеселить тетю.

— Анют, я больше не возьму тебя в гости! — строго сказала мама Ирина.

Пятилетняя Даша в пышном платье из органзы, словно розовое облачко, порхала вокруг. Пританцовывала и уморительно лопотала.

— А вообще-то дядя Коля нам обещал поиграть! — вдруг вспомнила она и подбежала к Бурсову.

Николай — давний друг Клары. Ради нее он всегда выкроит время на партейку в теннис или на вечерний бокал вина. После пятого развода он опять пребывал в холостяцком статусе. Активный и подтянутый. Разводы ему шли на пользу.

— Моя прелесть, давай позже. Вон, берите Вовку, Криску, Аркашку, — попытался увильнуть Николай.

Шестнадцатилетняя Кристина скусила свое курносое личико. Даша, оценив бесперспективность общения с подростками, не отступала.

— Нет, дядь Коль, ты обещал! Пойдем! — девчушка властно взяла его за руку и потянула за собой.

— Еще полчасика, и я весь ваш, — заговорщически сказал Бурсов.

— Ни за что! Я беру тебя в плен! — прочирикало писклявым голосом прекрасное создание.

— Ишь, хулиганье! — Николай вынужденно поднялся из-за стола.

— Ура! — в два голоса завопили Анютка и Дашка.

Молодость победила. Софья вслед за детьми ушла в дом проспаться. Страсти за столом улеглись. Разговор вошел в мирное русло.

Макар молчаливо посматривал на собравшихся, время от времени блаженно улыбался, а после, наоборот, начинал хмуриться. На вид — подросток. На самом деле, ему уже хорошо перевалило за двадцать. В его душе жил добрый и наивный ребенок лет шести, который часто пугался обычным вещам и постоянно нуждался в опеке своей добросердечной мамы Варвары.

— Грать! Я буду грать! — вдруг законючил Макар, и покачиваясь, как большой медвежонок, вышел из-за стола.

— Ну хорошо, играть, так играть, — согласилась Варвара. А куда ей было деваться? С сыном ей стоило согласиться, пока он вел себя в рамках приличия.

Худощавая и жилистая, как кузнечик Анька, в коротких шортах и топе, носилась по округе и пряталась, мимикрируя под любые формы. Она могла остаться незамеченной за тонкой осинкой, небольшим садовым гномом и в полупрозрачных кустах можжевельника. Зато розовое облако Дашутки выдавало ее с потрохами в самых затаенных уголках. Но дядя Коля честно ее не замечал, нарочито покрикивая: «Куда эта бестия запропастилась?!». Дашка, громко прихрюкивая, смеялась, что также оставалось незамеченным. Макар же прятался как положено. Правда, его выдавал басистый гогот, вырывающийся временами. Варвара устроилась на скамье, с умилением наблюдая за этим спектаклем, где вечно водящим простофилей оказывался Бурсов.

Настал очередной тур игры. Дети вразброс побежали прятаться. Макар заглянул в беседку. Что-то ему не понравилось, и он направился к садовому домику. Здесь хранились инструмент и удобрения. Парень влез в угол за пирамиду старых покрышек и притаился. Неожиданно справа от него что-то пошевелилось. Макар вздрогнул, озираясь, медленно развернулся. С полки, что располагалась над ним, из огромного раскрытого мешка каскадом посыпались семена газонной травы прямо ему на макушку.

— Ыыыы! — истерично заревел Макар и, чертыхаясь, пробивался к выходу. Он беспорядочно колошматил руками. Покрышки, выстроенные колоннами, посыпались вниз. — Ма-а-а!

В двух метрах от него пряталась Анютка. Перепуганная она выскочила и бросилась наутек. Подоспевшая Варвара помогла Макару выпутаться из нагромождения резины и садовой утвари. Он был перевозбужден, его следовало срочно увести и успокоить.

Гостевая у Клары всегда готова к приему близких. Сквозь приоткрытое окно бегал сквознячок, колыхая тюль. На столике стоял букетик пионов. Деревянный дом хранил гостеприимную свежесть.

Умиротворенный Макар лежал на кровати, смотря по телевизору шпионский фильм. Варвара только что внесла кусок торта с чаем, как хрупкое равновесие снова пошатнулось! С улицы раздался оглушающий грохот отбойного молотка. Испуганный Макар подскочил и бросился к матери, обхватив ее мягкое тело.

— Ну чего ты, родной? Испугался? — Варвара гладила сына по жестким волосам.

— Во-он!

— Это, наверно, строители. Ну, ну, нечего бояться.

— Строители? — недоуменно спросил Макар.

— Ну конечно, кто же еще? Строители. Ты тортик поешь, отдохни, скоро домой поедем.

— Тортик, — Макар взял пульт, прибавил звук фильма. Грохот фильма его нисколько не смущал. Он взял пирожное рукой, оттяпал внушительный кусок и, мирно пожевывая, погрузился в просмотр.

— Поваляйся, я пойду, с Кларой пообщаюсь, — предупредила Варвара.

Но Макар уже не обращал на нее никакого внимания. Он звучно чавкал, увлеченный шпионскими страстями.

Охранник Савелий Палыч молниеносно выскочил на улицу, когда услышал это безобразие. Он уже не один десяток лет блюл покой семьи Вороновых, служа верой и правдой. И в день рождения хозяйки ничто не должно мешать празднеству.

Напротив ворот стояла аварийная газель, а прямо на дороге рабочий отбойным молотком ломал асфальт. Рядом курил его напарник.

— Останови! — Палыч рявкнул щуплому таджику, каким-то чудом удерживающему прыгающий инструмент.

Рабочий сквозь шум ничего не услышал, он продолжал мирно подскакивать на рукояти, уставившись вниз. Охранник одернул его, таджик взглянул с упрямым непониманием и продолжил работу. Савелий Палыч отстегнул клапан кобуры, достал для острастки из нее пугач. Он давно мечтал об этом моменте, но случай никак не подворачивался. Никто не входил с ним в конфликт, не нарушал его границ.

Увидев выставленную пушку, таджик, наконец,