— Ой, мамочка, — в испуге пискнула Рита.

— Ой, мамочка, — передразнил ее Купоросов. Иде­ловито раскрыл бритву.

Нестерова ободряюще потрепала Курочкину пощеке.

— Не бойся, Ритуля, это не больно. Умеретьгораздо легче, чем родиться. Уж я-то знаю.

Рука у Нестеровой была холодная-прехолодная.Как у мертвеца. И Рита вдруг отчетливо поняла, что Екате­рина Васильевна и естьмертвец. И Купоросов — мерт­вец. Недаром же у них лица зеленые. И еще Рита поня­ла:если она сейчас от них не убежит, то тоже станет мертвецом.

Собрав в кулак остатки своей смелости,Курочкина, резко развернувшись, врезала этим кулаком скелету по ребрам. Скелетгрохнулся на пол и рассыпался. Пере­прыгнув через груду костей, девочкапустилась наутек.

— Ха-ха-ха, — захохотал директор. — Далеко неубе­жишь!

И действительно — далеко Рита не убежала. Неус­пела она выскочить из кабинета, как дорогу ей прегра­дил все тот жеКупоросов.

— Отдай свое сердце! — прорычал он.

Оттолкнув его, Курочкина понеслась дальше. Ноте­перь на ее пути возникла Нестерова.

— Отдай свое сердце! — прошипела учительница.

Рита попятилась и наткнулась спиной на стену.Справа и слева от нее тоже появились стены.

Мертвецы подошли вплотную к парализованнойстрахом девочке.

— Музыка! — громко провозгласил директор.

В ту же секунду на всю школу грянул похоронныймарш:

ПАМ-ПАМ-ПАРАМ-ПАМ-ПАРАМ-ПАРАМ-ПАРАМ...

Когтистые пальцы Купоросова обхватили тонень­куюшею Курочкиной. И...

Наконец Генка Самокатов проснулся. «Ни фигасебе, — первым делом подумал он. — Ну и бредятина...» Мало того, что ему приснилось,будто он — девчонка, его еще угораздило во сне влюбиться в директора школы.Наяву Генка к Купоросову никаких особых чувств не испытывал. Директор какдиректор... А вот Нестерова Генке не нравилась. Вечно она была одета во всечерное, словно только что вернулась с по­хорон или собирается на похороны.

Зато уж кто Генке нравился, так это РитаКурочки­на. До встречи с ней отношения с девчонками у Самокатова складывалисьне лучшим образом. Точнее ска­зать, никак не складывались. Не то что у егодруга и одноклассника Макса Горохова. Послушать Макса, так ему девчонкибуквально проходу не давали. Чуть ли не каждый день приставали. Генка даже дляинтереса под­считал, сколько девчонок (по словам Горохова) к нему пристало сначала года. Получилась офигенная циф­ра — шестьдесят пять!

А у Самокатова вообще девчонок не было. И непо­тому, что он был такой уж лопух. Просто ни к одной девчонке егопо-настоящему не тянуло. Ни в школе, ни на улице... И так продолжалось до техпор, пока в 7-м «Б» не появилась Рита. И Генка понял: пришла его пер­ваялюбовь. С тех пор Самокатов только и думал что о Курочкиной. А в одинпрекрасный день набрался сме­лости и пригласил ее в кино. В самый обалденный ки­нотеатрПитера — «Кристалл-Палас». Цены там, кстати говоря, тоже были обалденные. НоГенку это не смуща­ло. Родители, улетев отдыхать на Кипр, оставили ему кучуденег.

После кино Самокатов намеревался повестиКурочкину к себе домой — послушать классные компакты. Впрочем, музыка — этотак, для отвода глаз. На самом деле Генке хотелось поцеловать Риту. А чего отклады­вать?Крупный специалист в этих делах — Макс Горо­хов — говорил, что девчонки любятцеловаться. И могут обидеться, если ты тянешь с поцелуями.

«Когда ты целуешь девчонку — это круто, —рассуж­дал Горохов. — А когда она тебя целует — это еще круче».

Самокатову приходилось верить другу на слово.Сам Генка еще ни разу в жизни не целовался. Нет, с родст­венниками-то он,конечно, целовался, и не раз. А вот поцеловать чужого человека, да к тому же девчонку— такого в Генкиной жизни пока что не бывало. И вот се­годня это должно былослучиться.

Поразмышляв, Самокатов отправился на кухню. За­втракать.Готовить ему было в лом, поэтому каждое утро он делал яичницу и ел ее прямо сосковородки, чтоб та­релку не мыть. А на обед покупал большущий пакет чипсов ибутылку кока-колы. Придя из школы, Генка врубал телик и смотрел клипы, попиваяколу и хрустя чипсами. Оказалось, что жить без родителей очень даже кайфово.Никто тебя не напрягает, типа: вынеси мусор, вымой руки, сделай уроки... Впрочем,уроки Самокатов делал. Отец обещал купить ему видеокамеру, если Генка закончитседьмой класс без троек.

Слопав яичницу, Самокатов потопал в школу. И ввестибюле столкнулся с директором.

— Здрасьте, Агафон Евлампиевич, — поздоровалсяс ним Генка.

— Здравствуй, здравствуй, — ответил Купоросов,пристально поглядев на Самокатова.

Генка тут же вспомнил свой сон, в которомдирек­тор-мертвец душил его когтистыми пальцами. Вообще странный, конечно, сон.Словно и не сон вовсе. У Ген­ки утром даже шея побаливала, будто его и впрямьду­шили. А умываясь перед зеркалом, он обнаружил на шее несколько свежихцарапин, хотя с вечера никаких царапин не было.

«Да, странный сон», — вновь подумал Самокатов,подходя к кабинету физики, где по расписанию должен был быть первый урок.

Здесь уже стоял его лучший друг Макс Горохов.

— Привет, Горох, — сказал ему Генка.

— Здорово, Самокат.

— Как делишки?

— В порядке. Вчера ко мне сразу четыредевчонки клеились. Зацени.

— Супер, — «заценил» Самокатов. — А мнесегодня такой отпадный сон приснился. Не сон, а сплошная чернуха. Вначале япревратился в девчонку... Круто, да?

— Круто, — согласился Горохов.

— Да не просто в девчонку, — продолжал Генка,— а в Курочкину. А затем...

— В какую Курочкину? — перебил Макс.

— Ну, в Ритку Курочкину.

— Что еще за Ритка?

Генка усмехнулся.

— Хорош, Горох, лопуха из себя строить. Какбудто ты Курочкину не знаешь.

— Не знаю.

Горохов явно прикалывался.

— Кончай прикалываться, Горох.

— Да кто прикалывается? Я вообще не врубаюсь,о ком ты говоришь.

— О Рите Курочкиной, — раздельно произнес Само­катов.— Из нашего класса.

— Нет у нас в классе никакой Курочкиной.

— Нет? А кто за первым столом сидит?

— Баринова.

— Правильно. А рядом с Бариновой кто?

— Никто.

Генка начал заводиться.

— Горох, я тебя сейчас в луже утоплю!

— Да отвали ты, Самокат. Сказано тебе — сБарино­вой никто не сидит.