такие мгновения не слишком сложно было представить, что так

будет всю жизнь.

Шелест листьев и шорох травы возвестили о чьем- то

приближении. Хотя мы ничего предосудительного не делали, я

смутилась и поспешно села на покрывало. Максон последовал

моему примеру. К нам приближался гвардеец.

—

Ваше высочество, -— поклонился он. -— Прошу

прощения за вторжение, но оставаться долго за пределами дворца в

столь поздний час неразумно. Повстанцы могут....

—

Понял, — вздохнул Максон. — Мы сейчас. —

Гвардеец удалился, и Максон обернулся ко мне. — Вот тебе и еще

один недостаток. Эти бунтари начинают выводить меня из себя. Я

сыт их набегами по горло.

Он поднялся и протянул мне руку. В его глазах печаль мешалась с

раздражением. С начала Отбора повстанцы нападали на дворец

уже дважды: один раз это были сравнительно безобидные

северяне, а в другой — свирепые южане. Даже с моим скудным

опытом я понимала, как он устал от всего этого.

Максон тем временем взял покрывало и отряхнул его, явно не

слишком довольный тем, что наше свидание оказалось таким

непродолжительным.

Э ЛИ ТА

—

Эй, — окликнула его я. — Мне было хорошо. — (Он

кивнул.) — Нет, правда. — Я подошла к нему, и он перебросил

покрывало через одну руку, а второй обнял меня за плечи. — Надо

будет как-нибудь повторить. Расскажешь, какие звезды какого

цвета. По мне, так они все абсолютно одинаковые.

—

Иногда так хочется, чтобы моя жизнь была попроще.

Как у обычных людей. — Максон печально улыбнулся.

Я обняла его, и Максон, уронив покрывало, ответил мне тем же.

—

Жаль вас расстраивать, ваше высочество, но до

обычных людей вам как до луны, и охрана тут ни при чем.

Его лицо слегка просветлело, но взгляд остался серьезным.

—

Был бы обычным — больше бы тебе нравился.

—

Знаю, что ты мне не поверишь, но на самом деле ты

нравишься мне таким, какой есть. Только мне нужно больше...

—

Времени. Помню. И я готов ждать. Просто хотелось

бы быть уверенным, что жду не напрасно.

Я отвела взгляд. Пообещать ему это я не могла: снова и снова

сравнивала в сердце Максона и Аспена, но ни тот ни другой не

перевешивал. За исключением, пожалуй, тех мгновений, когда я

находилась наедине с одним из них. Потому что сейчас меня так и

подмывало сказать Максону, что буду рядом с ним до конца моих

дней.

—

Максон, — прошептала я, видя, как угнетает его мое

молчание, — я не имею права тебе этого обещать. Но одно могу

сказать твердо: я хочу быть здесь. Хочу выяснить, есть ли у нас...

— Я запнулась, не зная, как лучше выразить свою мысль.

—

Будущее? — подсказал Максон.

Я улыбнулась, радуясь тому, как легко он меня понял.

—

Да. Я хочу проверить, есть ли будущее у «нас».

Он перекинул мне через плечо выбившуюся прядь волос.

—

Думаю, у нас есть все шансы, — спокойно произнес

он.

—

Согласна. Просто... дай мне время, ладно?

КИР А КА С С

Он, просияв, кивнул. Я хотела, чтобы наш вечер закончился

именно так: надеждой. Ну, может, и еще кое- чем. Я прикусила

губу и подняла на Максона глаза.

Ни секунды не колеблясь, он склонил голову и поцеловал меня. Его

губы были теплыми и нежными, а поцелуй — полным обожания.

Мне хотелось, чтобы он не кончался никогда. Я готова была часами

стоять, прильнув к нему, просто ради того, чтобы узнать, надоест

это мне когда-нибудь или нет, но Максон слишком скоро оторвался

от моих губ.

—

Идем, — сказал он и шутливо подтолкнул меня в

направлении дворца, — пока гвардейцы не прискакали за нами на

конях с саблями наголо.

Едва мы с Максоном распрощались у подножия лестницы, как на

меня навалилась безумная усталость. Практически из последних

сил я заставила себя подняться на второй этаж и завернуть в свой

закуток, как вдруг всю сонливость точно рукой сняло.

—

О! — произнес Аспен, для которого мое появление

тоже стало неожиданностью. — Хороший же из меня часовой,

ничего не скажешь. Я-то все это время наивно считал, что ты в

спальне.

Я прыснула. После того как число конкурсанток сократилось до

шестерых, нам было предписано обязательно оставлять на ночь в

комнате одну из горничных. Мне эта идея совсем не нравилась, так

что Максон на всякий случай выставил перед моей комнатой

охрану. Ирония заключалась в том, что чаще всего эту функцию

исполнял Аспен. Мысль, что он почти каждую ночь стоит за

дверью, наполняла меня странной смесью ликования и трепета.

Впрочем, его шутливый тон быстро угас, как только он понял, что

означает мое отсутствие в постели в этот час. Он смущенно

кашлянул:

—

Ну как, хорошо провела время?

—

Аспен, — прошептала я, оглянувшись по сторонам,

чтобы убедиться, что поблизости никого нет. — Не расстраивайся.

Я участница Отбора. Так надо.

Э ЛИ ТА

—

А мне как прикажешь быть? Он хорошо устроился, но

мне-то что делать?

—

Пожалуйста, не злись. Я пытаюсь со всем этим

разобраться.

—

Что ты, я вовсе на тебя не злюсь. — Его голос снова