оих туфельках на невысоком каблучке,

но все же с грехом пополам поспевала за ним. Максон улыбался во

весь рот. Я любила те редкие моменты, когда он вел себя как

беспечный мальчишка; слишком уж часто он бывал чрезмерно

серьезен.

—

Господа, — не останавливаясь, поприветствовал он

гвардейцев перед дверями.

Я преодолела почти половину коридора, когда мои туфли

подложили мне свинью.

—

Максон, стой, — выдохнула я. — Мне за тобой не

угнаться!

—

Идем, идем, тебе там понравится, — нетерпеливо

потянул меня за руку он. Потом все-таки замедлил шаг, но ему

явно не терпелось поскорее оказаться там, куда мы мчались.

Мы двигались в направлении северного коридора, в ту часть

дворца, где снимались «Вести», но свернули на лестницу, немного

не доходя до нее. Чем выше мы поднимались, тем труднее мне

было сдерживать свое любопытство.

—

Куда мы идем?

Он обернулся ко мне и мгновенно посерьезнел.

—

Ты должна поклясться, что никогда никому не рас-

скажешь про эту комнату. О ее существовании известно только

немногочисленным членам семьи и горстке охранников.

Я была заинтригована донельзя.

—

Клянусь, буду нема как рыба.

Мы поднялись на самый верх, и Максон открыл передо мной дверь.

Потом снова взял за руку и потащил по коридору, пока наконец мы

не очутились перед стеной, большую часть которой занимала

великолепная картина. Максон оглянулся по сторонам, чтобы

убедиться, что поблизости никого нет. Потом нащупал что-то за

дальним углом рамы. Раздался негромкий щелчок, и картина

поехала в сторону.

Я ахнула. Максон ухмыльнулся.

За картиной обнаружилась дверца, не доходившая до пола. На ней

было несколько кнопок, как на телефоне.

Максон набрал какую-то комбинацию цифр. Что-то негромко

запищало, принц нажал на ручку и обернулся:

—

Позволь, я помогу тебе. Здесь довольно высокая

ступенька.

Он протянул мне руку и сделал знак идти первой.

Я была поражена.

По стенам лишенной окон комнаты тянулись забитые древними

книгами полки. На двух из КИ

них РсАт К

оя АС

ли С

фолианты со странными

красными полосами на корешках. У одной стены я увидела

объемистый атлас, открытый на странице с каким-то незнакомым

мне государством. В центре высился стол с горой книг. Такое

впечатление, что кто-то недавно приготовил их и собирался за

ними вернуться. Еще одну стену занимал утопленный широкий

экран, похожий на телевизионный.

—

Что это за красные полосы? — спросила я с лю-

бопытством.

—

Это запрещенные книги. Насколько нам известно, это

могут быть единственные уцелевшие экземпляры во всей Иллеа.

Я обернулась к нему, взглядом прося о том, что не решалась

произнести вслух.

—

Да, ты можешь на них взглянуть, — сказал он таким

тоном, который намекал, что своей просьбой я ставлю его в

неудобное положение. Однако, судя по выражению лица, он

надеялся, что я его об этом попрошу.

Очень осторожно я взяла с полки книгу, страшась случайно

повредить уникальное сокровище. Перевернув несколько страниц,

сразу же поставила ее обратно. Слишком велико было мое

благоговение.

Я обернулась и увидела, что Максон печатает что-то на штуковине,

которая

походила

на

плоскую

печатную

машинку,

подсоединенную к телевизору.

—

Что это такое? — полюбопытствовала я.

—

Компьютер. Ты что, никогда не видела компьютеров?

— Я покачала головой. Максон, похоже, не слишком удивился. —

Они теперь мало у кого есть. В этом хранится вся информация о

книгах в этой комнате. Если тут есть что-нибудь про твой

Хеллоуин, компьютер подскажет нам, где искать.

Я не очень хорошо поняла его слова, но просить объяснить

подробнее не стала. Через несколько секунд на экране появился

список из трех пунктов.

—

Превосходно! — воскликнул он. — Подожди меня

тут.

Я осталась у стола, пока Максон разыскивал три книги, обещавшие

раскрыть нам тайну Хеллоуина. Хотелось, чтобы это не оказалось

какой-нибудь глупостью. Обидно было бы, если бы Максон

потратил столько усилий ради ерунды.

В первой книге про Хеллоуин было написано, что это кельтский

фестиваль, знаменующий конец лета. Тратить время не хотелось,

поэтому я не стала говорить, что понятия не имею о том, кто такие

кельты. Оказывается, ЭЛ

они И

Т

в А

е

рили, что в Хеллоуин духи могут

проникать из своего мира в наш и обратно, а потому люди надевали

маски, чтобы отпугнуть зло. Впоследствии Хеллоуин превратился

в светский праздник, в основном для детей. Они наряжались в

разные костюмы и ходили по улицам, распевая песни и получая за

это в награду конфеты.

Во второй книге было написано что-то в том же духе, только там

еще упоминались тыквы и христианство.

—

А вот это обещает быть интересным, — объявил

Максон, листая книжку, которая была намного тоньше двух других