Люсиль, поэтому Пьер-Луи вообще потерял интерес к собеседнице и двинулся навстречу моей подруге. К слову, он до сих пор ей не признался, кто он на самом деле. Возможно, зря, потому что в их отношениях после размолвки, о которой Люсиль мне так ничего не рассказала, появился некоторый холодок, который растопить могла только искренность. Но не мне учить монарха и уж тем более не мне открывать его тайну.

— Как успехи?

Он подхватил её на руки и закружил. Люсиль звонко засмеялась, запрокинув голову, и ответила:

— Сдала.

— И это нынче считается успехом, — неодобрительно протянула Вивиана. — Люсиль, тебе никто не говорил, что ты ведёшь себя вызывающе? Неприлично привлекаешь внимание.

Наверное, с точки зрения Вивианы, прилично привлекала внимание только она. Остальных следовало изолировать от общества. Или хотя бы от мужской его части.

— А тебе никто не говорил, что ты ведёшь себя как противная старая тётка? — заявила Люсиль, которую Пьер-Луи поставил-таки на пол. Осторожно поставил, как стеклянную вазу, требующую особо бережного отношения. — И нудишь, и нудишь. Чего тебе вообще тут надо? Мы не твои подруги, так ведь, Николь?

— Разумеется, — подтвердила я.

— Николь, — повернулась ко мне Вивиана, — общение с этой особой отрицательно влияет и на твоё поведение. Наши с тобой отношения всегда были очень тёплыми, почти сестринскими, и мне невыносима мысль, что ты могла от меня отвернуться из-за какого-то недоразумения.

Посчитав, что этими словами она поставила на место и меня, и Люсиль, Вивиана вернулась к тому, ради чего она вообще подошла к нам:

— Пьер-Луи, тебе же не составит труда раздобыть для меня приглашение?

— Приглашение куда? — заинтересовалась Люсиль.

— На королевский бал, разумеется, — сквозь зубы ответила ей Вивиана. — Тебя-то, милочка, во дворец никто не пригласит. А мне там непременно нужно быть.

Прямо она, разумеется, не сказала, но подразумевала, что раз уж помолвка Филиппа Третьего была расторгнута, то у него появилась уникальная возможность заключить новую не абы с кем, а с самой подходящей для этого кандидатурой, которой Вивиана считала себя.

— А с чего ты взяла, что пригласят тебя? — заинтересовалась я. — Насколько мне помнится, вся ваша семья объявлена персонами нон грата в королевском дворце. Об этом лично позаботилась Её Величество.

Вивиана посмотрела на меня так, словно я нанесла подлый удар исподтишка. Она достала крошечный батистовый платочек, обшитый кружевами, и прижала к глазам. Платочек остался совершенно сухим, но это не помешало ей всхлипнуть и простонать:

— О, как ты ко мне жестока, Николь. Некрасиво с твоей стороны намекать на ошибку моей матушки, которая хотела всего лишь счастья для тебя и сына. Но в первую очередь — для тебя. Ведь о тебе она заботилась куда больше, чем обо мне, родной дочери. Сколько она ночей не спала, думая, как тебе помочь. А ты… какая чёрная неблагодарность!

Она заламывала руки и закатывала глаза, как плохая актриса в третьесортном кинотеатре.

— Пойдёмте отсюда. — Люсиль потянула за рукав Пьера-Луи. — Это представление будет продолжаться вечно. А мне его не хочется смотреть, очень уж оно бездарное. Николь?

— Совершенно бездарное, — согласилась я, приноравливаясь спрыгнуть. — Вивиана, ты бы для начала перед зеркалом порепетировала.

— Опять же, есть всякие средства, вызывающие слёзы, — подмигнул Шарль.

Он ухватил меня за талию и спустил на пол. Руки задержал, но так ненадолго, что я даже прочувствовать не успела.

— Не подавай ей идей, — прыснула Люсиль. — А то в следующий раз она придёт с давленой луковицей в платке и провоняет тут всё.

Вивиана открыла рот раз, другой, потом поняла, что что бы она ни сказала, всё будет использовано против неё, гордо вскинула голову, элегантно развернулась и, даже не попрощавшись, поплыла к брату, который так и маячил в отдалении. Почему-то мы не ушли сразу, а наблюдали за сближением родственников.

— А издалека Антуан кажется даже симпатичным, — неожиданно заметила Люсиль.

Пьер-Луи чуть заметно нахмурился, внешне он значительно уступал моему бывшему жениху и сейчас наверняка об этом подумал, пришлось прийти на помощь нетактично высказавшейся подруге.

— Просто у него на лице нет обычной презрительной мины, — пояснила я. — Там крупными буквами написано ожидание разговора с сестрой. Поэтому лицо кажется одухотворённым. Это кого угодно украсит, особенно если рот закрыт. Только он редко бывает закрытым, обычно Антуан несёт всякую чушь, как и его сестра.

Люсиль рассмеялась, окончательно потеряла интерес к семейству Альвендуа и спросила у Пьера-Луи:

— А что там Вивиана говорила про бал?

— Да не будет бала, — нахмурился Пьер-Луи. — Траур.

— А традиция, о которой говорила Вивиана? — не унималась подруга.

Нет, она прекрасно понимала, что на бал не попадём ни она, ни я, но сам по себе разговор был столь увлекательным, что отказаться от него у подруги никаких сил не хватило бы.

— Я узнаю, — решил Пьер-Луи. — Если будет бал, то будут приглашения для всех вас.

— Правда? — Люсиль восторженно округлила глаза и захлопала в ладоши, как маленькая девочка. — Николь, мы попадём на бал во дворец, представляешь?

— Если он там будет, — попыталась я её остудить. — Пьер-Луи же сказал, что…

— Что он узнает, да, Пьер-Луи? — перебила меня Люсиль и улыбнулась кавалеру. — Николь, можно я помечтаю хотя бы денёк? Завтра выяснится, что никакого бала не будет, и всё.

— Может, и будет, — задумчиво протянул Пьер-Луи, он же Филипп Третий. — Возможно, я действительно давно не был у дяди и во дворце вовсю идёт подготовка к балу.

Мы с Шарлем переглянулись. Судя по настрою Пьера-Луи, балу быть.

Глава 2

Предчувствия меня не обманули: принц Филипп объявил, что традиционному Зимнему балу быть, пусть и не в таких масштабах, как в прошлом году. А вскоре Пьер-Луи торжественно вручил нам с Люсиль приглашение на бал. Но только нам: Шарль такового не удостоился.

— Понимаешь, — смущённо пояснял мнимый племянник придворного мага, — дядя сказал, что это может вызвать множество ненужных вопросов со стороны наших оппонентов. Даже не подойдёт отговорка, что он мой лучший друг, потому что меня там не будет.

Вот ведь лис, не будет его! Мог бы выйти в одном облике, зайти в другом. Я старательно транслировала неодобрение, Пьер-Луи его столь же